— Джессика?
Еще никто так не произносил ее имени. Он заставлял ее чувствовать себя притягательной, желанной.
Фелипе вглядывался в нее, словно ища что-то. Джессика не могла понять, что именно.
— Мы не можем сделать это здесь, дорогая.
Она вздрогнула и растерянно моргнула.
— Серена может нас увидеть. Она очень впечатлительна, — добавил он.
— Как и большинство подростков, — выдавила Джессика.
— Возможно. Однако не все они настолько склонны к саморазрушению. — Он слегка замялся, борясь с внутренним напряжением. — Я несу за нее ответственность.
Джессика смущенно потупилась.
— Понимаю…
— В самом деле?
Настойчивость Фелипе заставила ее поежиться. Вероятно, он хороший брат, пример для подражания, вдобавок очень ответственный. Несомненно, Фелипе намерен поступить правильно, но…
Какое отношение это имеет к ней?
Фелипе ждал ответа, поэтому Джессика изобразила на лице улыбку, испытывая сильнейшую неловкость. Она не была уверена, что догадалась, чего именно Рабаль добивается от нее.
— Ну, возможно, мне не все ясно… В частности, при чем здесь я?
— Не ты, а мы, — поправил ее Фелипе. — Мы не можем позволить себе лишнего, как бы нам этого ни хотелось.
Его слова потрясли Джессику до глубины души. Как он может так говорить? У него нет никакого права предлагать ей что-то или запрещать. Да, они поцеловались на приеме у Джефферсонов, ну и что с того? Большое дело! Это ровным счетом ничего не означает. Она целовалась и прежде, но в постель не спешила.
— Тебе не о чем беспокоиться, — заметила Джессика, так старательно сохраняя спокойствие, что от усилий у нее сводило скулы. — Я не ищу романтических приключений, а если бы даже и делала это, то не имела бы тебя в виду.
На щеках Фелипе проступили красные пятна.
— Я мог бы убедить тебя в обратном.
— Только не рассматривай мои слова как вызов. Это простая констатация факта. Тебе приятно думать, что ты рассчитал свою жизнь, но все далеко не так просто. Возможно, тебе удается контролировать себя, однако к другим людям это не относится. И уж в наименьшей степени ко мне. Я нахожусь здесь по одной-единственной причине: чтобы поработать с сеньором Пересом и научиться эффективно управлять хозяйством.
Янтарно-карие глаза Фелипе блеснули, однако Джессика проигнорировала шепот в собственном мозгу, предупреждавший, что она ведет себя чересчур вызывающе.
— И все-таки я нравлюсь тебе, — негромко произнес он.
— Не больше, чем некоторые другие мужчины. Однако я не бегаю за ними и не прыгаю к ним в постель. Можете расслабиться, дон Рабаль, я не представляю для вас угрозы.
Фелипе вдруг придвинулся к ней и взял за руки повыше локтей. От его прикосновения по ее телу мгновенно распространилась дрожь. А когда он властно раздвинул коленом ноги Джессики и втиснул между ними свое бедро, она ахнула от неожиданности и волнения.
— Что я слышу? — произнес он, касаясь губами ее уха. — Возможно, таким образом ты даешь понять, что берешь свои слова обратно?
Джессика вздрогнула, когда ее грудь прижалась к мускулистому торсу Фелипе. Ощущение было одновременно приятным и мучительным.
— Не дождешься.
— Понимаю, притворная смелость лучше чем ничего, — усмехнулся он, едва заметно потершись бедрами о тело Джессики и давая ей возможность ощутить силу его возбуждения.
Ее плоть сладко заныла во всех местах касания, а в крови будто взорвались наполненные теплой влагой пузыри.
Джессика беспомощно вздохнула, испытывая одновременно и головокружение, и сильное нервное напряжение.
— Ты волен строить любые гипотезы…
— Они мне ни к чему. А вот ты нужна. И тебе это прекрасно известно. Однако мы не можем открыто вступить в близкие отношения, потому что это станет плохим примером для Серены. Достаточно уже того, что ее мать обзавелась в Ла-Пасе молодым любовником, а если еще и мы…
Джессика вся пылала. Еще никогда не чувствовала она себя такой разгоряченной.
— Правильно. Между нами не может быть близости. И знаешь почему? Потому что я тебя не хочу!
— Ты просто не желаешь признать правду.
— Ну почему же? Она заключается лишь в том, что нас связывает дурацкий договор, заключенный нашими отцами. Общего у нас ничего нет, и мы наверняка не обратили бы друг на друга внимания, если бы не пришлось разбираться со сложившейся ситуацией. А все остальное — это гормоны, временное физическое влечение.
Фелипе мрачно рассмеялся.
— Которое так же реально, как все остальное в жизни, дорогая.
— Думай что хочешь, но я ничего к тебе не испытываю.