Кир скрипнул зубами, загоняя Зверя подальше. Нет, пока не время ему выходить на свободу.
— Лика, — произнес он охрипшим голосом, — иди сюда.
Ее глаза расширились, стали почти вдвое больше. Зрачки превратились в две бездонные ямы. Отчаянно мотая головой, девушка забилась в угол салона.
— Нет… пожалуйста… — воображение уже нарисовало, как Кир выволакивает ее за волосы из машины и бросает в толпу озверевших людей. Лика слишком тщательно изучала веров и их историю, чтобы не знать, как с ними расправляются люди. Суд Линча по сравнению с этим не более чем детская ссора.
Кир глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул, считая про себя в обратном порядке. Это помогло немного прояснить рассудок, уже охваченный проснувшимися инстинктами. Вытерев со лба холодный пот, Стромов заговорил снова, на этот раз медленно, спокойно — так, как говорят с самоубийцей, решившим шагнуть с крыши небоскреба.
— Послушай, я не причиню тебе вреда. Я хочу помочь. Ты меня слышишь? Кивни, если поняла.
Судорожно вздохнув, Лика кивнула.
— Отлично. Я хочу, чтобы ты села на переднее сиденье и взяла в бардачке бутылку с водой. Поняла?
— З-зачем?
Она ему не доверяла. Боялась. Это было ясно видно в ее глазах.
— Ты забыла, куда мы едем? Если ты не возьмешь себя в руки, то первый же патруль опознает в тебе вера. И поверь, никто не будет выяснять, как ты здесь оказалась.
Лика моргнула. Слезы сорвались с ее ресниц и побежали вниз по щекам. Теперь она была похожа на девочку, маленькую и беззащитную, и Стромов едва сдержался, чтобы не схватить ее и не прижать к себе.
— Давай, малышка, — прохрипел он, делая шаг назад и поднимая руки, — я не трону тебя. Но ты должна сделать, как я сказал.
Превозмогая собственный страх, Лика выбралась из салона и пересела на переднее сиденье. Ее ослабевшие руки тряслись, когда она открывала бардачок и доставала бутылку. Бутылка оказалась небольшой, на пол-литра, из затемненного пластика. Лика едва не упустила крышку, а потом, приложившись губами к горлышку, поняла, что не может сделать даже глотка.
Вода в бутылке пахла лекарством. Едва заметно, но все же пахла.
— Лика, пей. Три глотка, не больше, — услышала она голос Кира, прозвучавший над самым ухом. — Пей, черт возьми, иначе подставишь нас всех!
В его тоне было столько внутренней силы, что Лика, поддавшись ей, сделала пару глотков и закашлялась. Вода была горькой.
— Все, хватит, — Кир отобрал бутылку, закрыл и бросил назад в бардачок.
— Что ты мне дал? — пискнула девушка.
Обойдя машину, Стромов упал на водительское сиденье и завел автомобиль.
— Особый коктейль. Его составил мой приемный отец, профессор Мещерский. Слышала о таком?
— Д-да…
Лика решила, что бредит. Профессор Мещерский — отчим ее знакомого? Тот самый Мещерский, который разрабатывал генокод первых веров? Господи, да что происходит?!
— Этот коктейль притупляет наши инстинкты, так сказать. Держит внутреннего Зверя в искусственной спячке.
Девушке показалось, что она ослышалась.
— Наши инстинкты?.. — переспросила тревожным эхом.
— Да, — с губ Стромова сорвался горловой звук, похожий на рык, — наши. Потому что я тоже вер. Как и ты.
Он ожидал, что она закатит истерику, попытается выпрыгнуть из машины.
Но Лика только шумно выдохнула и закрыла глаза. Смысл истерить? Что-то изменится?
Она еще не успела отойти от первого потрясения, как на нее свалилось второе. Когда на голову внезапно падает весть, что твой отец не человек, а значит и ты не человек, надо время, чтобы свыкнуться со своим новым статусом. Но когда почти сразу же узнаешь, что и рядом с тобой не люди — эта новость меркнет в сравнении с первой.
Вот и Лике сейчас было безразлично, кто рядом с ней — человек или вер. Она пыталась осознать и принять собственную действительность. Коктейль Мещерского, чем бы он ни был, прояснил сознание, успокоил внутреннюю дрожь, даже паника, которая до этого момента сжимала горло холодной рукой — отступила.
— Господи… — непослушными ладонями девушка обтерла лицо, — я вер… вер… и я еду на военную базу…
— Наконец-то, — Кир не сдержал саркастичной усмешки, — я уж думал, сама не поймешь.
— Я не могу туда ехать, — пробормотала она, не слыша его. — Не могу…
— Придется.
— Господи… меня же убьют…
— Сейчас уже не убивают. Арестуют «до выяснения», а когда анализы подтвердят, что ты вер, тебе присудят личный номер, степень опасности и резервацию, в которой ты проведешь остаток своих дней. И я даже могу сказать, в какую из резерваций тебя отправят.
Он произнес это таким тоном, что Лика вздрогнула, а потом посмотрела на него. Кир давно сбросил очки, и сейчас в его глазах, безотрывно смотревших на дорогу, бушевало пламя. Плотно сжатые челюсти мужчины побелели, губы превратились в полоску, а шрам, который в этот момент не был скрыт волосами, стал похож на багровую рану.
— Ты о чем? — пробормотала девушка, чувствуя, как внутри все сжимается. То ли от страха, то ли от предчувствия скорой беды.
— О твоем отце, — процедил он сквозь зубы. — Ты ведь знаешь, кто такой Антуан Андрулеску? Знаешь, иначе бы не знала того, что он вер.
Губы Лики беззвучно выдохнули:
— Он глава резервации Химнесс с 1989 года…
А потом она рассмеялась. Ее плечи затряслись, из глаз брызнули слезы, а из груди рвался гомерический хохот.
— О, господи, — захлебываясь смехом, бормотала она, — мой отец — глава резервации! Вер первого поколения! Нет, это бред какой-то. Если все это правда, то как я выжила среди людей? Почему никто не понял, что я не такая, как все?
Она схватила Кира за руку, отвлекая его от дороги.
— Не знаю, — он бросил на нее хмурый взгляд, — Но у меня есть пара предположений.
— О… может, поделишься? — она состроила гримасу, выражая наигранное изумление.
— Если ты успокоишься.
— Успокоиться? — Лика снова хохотнула, но сквозь этот смех пробивался страх, засевший в глубине души. — Да я спокойна, как труп, которым скоро и стану! Мой отец — вер, я — вер, и еду прямехонько в руки военных! Что мне терять?!
Кир ударил по тормозам.
Машина резко затормозила, сила инерции бросила Лику вперед, на лобовое стекло. Но встретиться с ним она не успела. Мужские руки схватили ее за плечи, сжали до боли, а потом встряхнули так, что голова девушки мотнулась, как у тряпичной куклы.
Перепуганная Лика зажмурилась и икнула.
— Хватит! — раздался звериный рык. — Возьми себя в руки!
Кирилл наклонился так близко, что его дыхание коснулось ее лица. Оно было прерывистым и горячим, словно он только что пробежал стометровку. И Лика замерла, охваченная волной жара, возникшей из ниоткуда. Эта волна в одно мгновение прокатилась по всему ее телу, наполняя каждую клеточку, каждый сантиметр кожи, каждую волосинку…
А потом твердые мужские губы опустились на ее собственный рот, захватывая его в плен.
Поцелуй Кира был властным, немилосердным. Он грубо брал, присваивал, не спрашивая, чего хочет она. Потому что в этот момент ему было плевать на ее желания.
Железная выдержка подвела.
Зверь сорвался с цепи.