– Твоё молчание… меня с ума сводит. – его будто перетрясло от этих слов, словно он сказал что-то неприязненное.
– Почему?
– Я не могу понять о чём ты думаешь…
– Мне казалось, до этого у тебя прекрасно получалось.
– Лишь поверхностно… – он посмотрел на меня в зеркало заднего вида, заглянул в глаза. Испытывающий пронзительный взгляд впился в мой. – Я не могу понять, почему?!
– Кто ты? – шёпот слетел с моих губ.
Он не ответил, лишь на лице проступили раздражительные черты. Отвёл взгляд, внимательно смотря на дорогу.
Я приняла горячий душ, пытаясь смыть с себя вместе с запечённой кровью страх, неопределённость, воспоминания. Мерзкий хруст и обмякшее тело Коли. Поведение Кузьмы и Виктора. Спокойствие и непроницательное лицо Клавдии, словно для неё ломать шеи – это в порядке вещей и основное ежедневное занятие. Больше всего меня пугали глаза Иштара в тот момент. Чёрные, дикие, опасно-пытливые. Он не переживал за меня… он знал, что я не пострадаю. Он пытался разгадать мои чувства, мысли, эмоции… пытался понять, почему я не ухожу, почему всё ещё рядом. И почему терплю, пугающие для меня выходки его приближённых. Не знаю откуда это во мне и от чего моё подсознание и сознание трепещет рядом с ним, но точно знаю, как прежде уже не будет. Моя жизнь перевернулась в один миг, и я желаю, чтобы этот миг не заканчивался. Я чувствую, что он именно тот, с которым я могу быть и тот, без кого я уже не смогу…
– Ты просил зайти? – я осторожно приоткрыла дверь в его кабинет.
– Проходи. – его острый взгляд прошёлся по моему телу. – Как ты? – остановился на тонкой резаной ране на шее.
– Лучше. – я помедлила. – От чего бежал Коля? О какой свободе он просил?
– О той, которая ему больше не принадлежит. Хотел вырваться из уже настигшей его тьмы. Он обречён, Ева. Не стоит за него просить.
– А если бы захотел, ты бы смог его отпустить?
– Я бы не захотел, – устало и как-то нервно откинулся на спинку кресла. – Почему люди винят в своих грехах всех, кроме себя? Он убил своего друга, но думает, что кто-то этому поспособствовал. Безусловно, так думать легче, чем принять свою мерзкую сущность, готовую на всё ради желаемого. Им всегда даётся выбор. Они должны решить и сделать его.
– Он теперь в твоей власти? Такой же как Виктор и…
Иштар тихо рассмеялся, откинув голову назад.
– Не путай мою драгоценную свиту со сбродом гнилых душ.
– А что на счёт меня? – опасливо, почти оседая, спросила я.
Его лицо ожесточилось, со всей серьёзностью Иштар посмотрел на меня. Брови сдвинулись, скулы заметно очертились, губы вытянулись в тонкую полоску, а челюсть, казалось, скрежетала от того как сильно он её сжимал. Руки, до этого спокойно лежащие на столе, вдруг напряглись, заставляя бушевать кровь в набухших венах.
– А что на счёт тебя? – угрожающе тихо переспросил.
– Ты понимаешь о чём я…
– У каждого есть выбор, как я уже говорил. – он взял папку со стола, извлёк из неё скреплённые бумаги и развернул ко мне. – Сделай его сейчас.
– Это контракт?
Наблюдая за мной исподлобья, коротко кивнул.
– Ты хочешь, чтобы я его подписала сейчас?
– Я хочу, чтобы ты была благоразумна и не поддавалась чувствам и эмоциям руководствуясь только здравым мышлением.
– Ты не хочешь этого?
– Я не говорил, что не хочу.
– Дал понять.
– Я пытаюсь уберечь…
– Почему просто не выставишь? К чему всё это? Если ты не испытываешь ко мне чувств, хоть каплю от них, что испытываю я к тебе… какой в этом смысл?
– Откуда такая способность вытаскивать из моих предложений невнятный бред?
– Ты расцениваешь мои чувства, как невнятный бред?
– Вот опять…
– У меня плохо получается читать между строк.
– Я заметил… – он спокойно поднялся, обошёл стол, присаживаясь на его край прямо передо мной. – Ты прячешь свои мысли где-то глубоко в себе, твои чувства и эмоции не поддаются моему пониманию.
– Прежние девушки не испытывали к тебе чувств? – недоверчиво спросила я.
– Конечно испытывали: дикое желание, невообразимое притяжение, животный инстинкт. Так же мы заключали сделку. Каждый получал желаемое. Деловые отношения, связанные со страстным и жёстким соитием. – его лицо не выражало ничего, ни одна жилка не выдала его бесстрастного вида.
– Ты медлишь с договором… я же вижу… – мои глаза опустились, пытаясь ухватиться хоть за что-то.
– Тебе не приятно?
– А тебе стало бы приятно, если бы я начала говорить о том, что со мной делали другие мужчины?
Одним резким движением он оказался так близко, что я почувствовала запах его тела. Больно схватил меня за запястье, грубо притягивая ближе, властно приподнял мой подбородок, беря в плен мой взгляд. Сквозь зубы прошептал: