Вретенс покивал с грустной улыбкой.
- И у вас есть книги на бенестари? - спросил с надеждой.
- Очень мало, господин посол.
- А вам нравятся книги на бенестари? - продолжил разведку посол, ощущая дрожь предчувствия, как перед открытием чего-то нового.
Принц коротко рассмеялся:
- Не так книги... Больше то, что они отличаются о наших. В них мир видится другим, - глаза второго принца стали задумчивыми и мечтательными.
- Как жаль, что я не знал о вашей любви к книгам! - Зиаду действительно было жаль - ведь книги это мощный способ!
Но на этих мыслях он себя осадил - не стоит преувеличивать влияние книг на жизнь одного конкретного принца, а его влияние - на своих более высокопоставленных родственников. Подтверждением этого мог служить полный штиль в эмоциях второго принца, быстро сменивший всплеск эмоций. Так ли уж его интересуют книги на бенестари?
Расстались они после прогулки у двери комнаты Зиада. Сопровождали их, как и прежде, два стражника, однако уже можно было видеть результаты вчерашнего события: бравые ребята не тянули руки к оружию при каждом более или менее движении господина посла. Зиад только косился на такой эскорт, но молчал. Не доверяют, но уже нет такого напряжения. Вот и хорошо, не напрасно он вчера давал представление.
Неприятный осадок после вчерашнего снова всколыхнулся со дна души, и пришлось сразу же приняться за упражнения — голова должна быть свежей.
***
Но на следующий день прогулка не состоялась.
Вретенс, названный при рождении Андра, на обед не пришёл, и Зиаду осталось только глотать слова негодования и клясть на чём свет стоит всех королевских отпрысков и их отнюдь не королевскую необязательность.
Робкий вопрос Перлы жене короля вывел его из состояния озлобления.
- Ваше величие, - Перла даже встала из-за стола, чтобы сделать необходимый по этикету Бенестарии реверанс перед особами королевской крови.
Зиад заметил, как в эмоциях королевской жены, которая всё же не была королевой, промелькнуло и расплылось удовольствие. Она жестом подозвала маленького слугу, который торопливо зашептал ей толкование слов гостьи.
- Разрешите задать вопрос, ваше величие, - Перла так и оставалась в согнутом положении, а удовольствие королевской жены становилось всё более осязаемым.
"Неужели она чувствует?" - Зиад жевал что-то рыбное, почти безвкусное. Чуть прикрыл глаза, будто погрузившись в ощущения на языке, а сам, обострив до предела свои чувства, ощущал эту картину.
Женщине хотелось власти, и даже такие крохи почтения льстили ей неимоверно. А Перла?.. Перла-то какова! Восхищение ею снова загорелось в душе Зиада - девушка давила именно на те чувствительные места в душе королевской жены, которые отзывались самым лучшим образом. Откуда она могла знать, чего хочет королева? Откуда в ней, молодой девушке, столько умений, столько хитрости и коварства?
- Да, задавайте, - позволила с величественным и немного напыщенным видом пышка и сделала рукой жест самому младшему принцу, чтобы он помолчал. Толмач перевёл, и Перла склонилась ещё ниже.
- О моя госпожа, - проговорила она, бледнея и краснея, - ваш сын, его высочие Вретенс, названные при рождении Андра, обещал нам с господином послом прогулку по дворцу. Сегодня...
В недосказанности застыл вопрос. И жена короля, размягчённая обходительностью Перлы, чуть улыбнулась и, расправив плечи, с проскальзывающим самолюбованием произнесла:
- О, деточка, - толмач, казалось, даже интонации старался передать, и это вызывало улыбку, - у моих старших сыновей какие-то дела. Варген, названный при рождении Фойга, призвал Вретенса, названного при рождении Андра, и тот не смог прийти на обед.
Ей доставляло удовольствие каждое слово - Зиад наблюдал это как короткие вспышки вкуса-цвета-запаха эмоций: и на слове "старших", и на слове "сыновей", и на именах, особенно - на тех, что даны от рождения - ею даны! А первое слово, переведенное как "деточка", было наполнено приторно-горьковатым запахом снисходительности.
Пришлось ещё больше заинтересоваться своим блюдом, внимательно ковыряя еду, чтобы не усмехнуться. Только и усмешка была не радостная или насмешливая... Злая она была, очень злая.
Этот... старшенький, вечную ему зиму, вряд ли случайно вызвал братца для какого-то дела. Странно, конечно, было предполагать такое - кто он такой, Зиад Марун? Посол. А потому что-то подсказывало, что пренебрежению его статусом, обязанностями и, по сути, представительством всей королевской власти Бенестарии в его лице, говорило, что Варген, названный при рождении Фойга, даже в таких мелочах пытается навредить.