Послушно выпиваю каждую ложечку, в сердцах надеясь, что потеряю сознание после следующей. В итоге, пытка остановилась только тогда, когда я закашлялась. Большая рука гладила меня по спине с такой нежностью, которая ни капли не просматривалась секундой ранее в принце.
— А сейчас мы с тобой поговорим, — многообещающее начало, мне уже не нравится. — Это у тебя откуда?
Принц хватает за запястье мою правую руку и резко задирает рукав сорочки выше локтя. Озадаченно и не без доли ужаса рассматриваю свою конечность, в месте царапины которой теперь просматриваются жуткие черные вены, тянущиеся почти до кисти.
— Утром этого еще не было, — растерянно отвечаю, не веря своим глазам. Картина такая жуткая, будто у меня под кожей тонкие змеи. Не беспокоит, словно обезболена.
— Потому что вас отравили раньше, госпожа, — тихо подает голос Саверий, держа свои руки за спиной и глядя огорченным взором. — Сильный стресс при встрече с лордом Ам-Ресом ускорил попадание в кровь яда. Он медленно действующий. Вытяжка из корня лирбиски и листьев герея, может, слышали о таких.
О, да, но, как говорится, знакома с ним только лишь по «внеклассным» занятиям с Алазаром. Яд не смертельный, но вполне способный заставить разочароваться в этом.
Пытаюсь вспомнить лицо той служанки, но даже общий образ о ней для меня теперь, как в тумане. Ничего себе врагов нажила.
— Если бы он попал через желудок, — тем не менее, продолжал разглагольствовать жрец. — Вам не было бы никакого значительного вреда. Под действием желудочного сока вредные соединения распались бы еще до того, как попали в кровь. Однако вы этот этап миновали. Так откуда царапина, моя принцесса?
Опускаю глаза не потому что чувствую вину из-за всего этого цирка, нет. Прячу их, потому что не могу назвать виновного, хоть и выгораживать для меня их смысла нет. Кому я реально навредила, чтобы мне мстить таким образом? Несколько барышень, которые предстали перед принцем в невыгодном свете? Так кто их заставлял?
Разве обидела кого-то из слуг? Заставила себя ненавидеть? Даже предположив, что не служанка это была вовсе, а переодетая леди (брошь действительно была дорогая), кто настолько рискнул, чтобы просто показать мне кузькину мать, леший их за ногу!
— Ая, отвечай на вопрос, — напомнил Геррион не строго, но настойчиво. — Как у тебя появилась эта царапина? Девочка, это важно. Это покушение на… тебя. Виновный должен быть наказан.
Чуть не вырвалось «на невесту наследного принца»? Я улыбнулась. Да, на младшую леди. Серьезно, но уже не государственно страшно. Казнь никому не грозит. Однако признаться я тоже не могу, потому что подставлю Ша-Энга, который в это время был со мной.
— Я не помню.
В комнате раздался слаженный шорох: кто-то тихо выругался, кто-то вздохнул, а кто-то просто дернулся. Только в чаше терпения принца не за горами близилась точка кипения. Его глубокое дыхание подсказало мне, что он едва сдерживается, чтобы не пойти наказывать каждого второго.
— Не помнишь, значит? — нарочито спокойно поинтересовался он, позволяя мне хорошенько обдумать свой ответ. — Даже предположений нет?
— Нет, — упрямо смотрела прямо перед собой, не позволяя и мускулу на лице дрогнуть. Я тоже могу быть твердолобой, тем более, когда есть, кого защищать.
— Мой повелитель, принцесса устала, — примиряюще обратился к наследнику жрец, на что очень хотелось согласно покивать. — Давайте дадим госпоже Ае отдохнуть, прийти в себя. Может, позже она вспомнит. Да, моя госпожа?
Неуверенно кивнула, точно убежденная, что нет, не вспомню. Пусть уйдут, голова словно колокол, в который только что звонили. Пока служанка помогала Геру поправить подушки и уложить меня обратно в постель, Саверий озвучивал свои мысли:
— Если бы ее хотели убрать, чтобы добраться до вас, выбрали бы другой способ, — вполне оправданно привел он аргумент мотиву покушения. — Посему выходит, что вам, Ваше Высочество, навредить не хотели. Целью отравления было навредить самой принцессе, не убить, но, возможно… проучить?
Саверий вопросительно посмотрел на меня, отчего я также внимательно посмотрела на него. Нет, уважаемый, слова не скажу, ничего не знаю. Безразлично пожала плечами, в сердцах, все же, забеспокоившись. Если меня периодически будут так подтравливать, никакого здоровья не хватит.
— Дозировка была рассчитана с условием того, что она человек, — служитель обнял себя за плечи, прямо глядя в глаза принцу. — Большее количество яда повлекло бы неотвратимые последствия, а, как мы видим, яд не достиг сердца и распространение остановилось. Пока госпожа Ая отдыхает, мы попробуем начать расследование. Позже, — он многозначительно посмотрел на меня. — Может и она поможет следствию, если что-то вспомнит. Главное, не забывайте по часам давать ей отвар, — это он уже обратился к служанке, которая степенно ему поклонилась. — И через некоторое время она вновь станет на ноги.
— Хорошо, я тебя услышал, — недовольный Геррион аккуратно поправил одеяло, в последний раз сжав мою руку в своей перед тем, как подняться. — Поправляйся скорее, Мариэль вся извелась, когда узнала, что с тобой случилось. Я не позволил ей прийти, но ты должна сама показать ей, что ты сильная и с тобой все в порядке.
Согласно кивнула, представив обеспокоенную подругу. Хорошо, что ее здесь нет, наверняка бы стояла с бледным лицом и места себе не находила, она такая, дай только повод поволноваться.
Геррион встал, перед этим осторожно поцеловав меня в лоб. Прикрыла глаза, не желая более как-то реагировать на окружающий мир. Думаю, хуже мне было только тогда, когда я познавала все прелести жизни в вампирском теле, когда Фалю пришлось меня спасать. Вот, когда внутренности сохнут, это неприятнее, так что все познается в сравнении.
— Все на выход, — непоколебимо скомандовал принц, сам уверенной походкой удаляясь из спальни. — Ае нужно отдохнуть в тишине. А вы, — Гер обернулся к служанке, которая и не подумала двигаться со своего места. — Дайте мне знать, если что-то будет нужно.
В последний раз бросив на меня взгляд, принц покинул будуар, а за ним потянулась вся вереница моей стражи со жрецом в конце. Только Ша-Энг с Эсфиром задержались на мгновение, но я понимаю их замешательство. Наверняка ведь недоумевают, где я умудрилась вляпаться, если все время была с кем-то из них? Просто я многим здесь мешаю, ребята, не парьтесь.
Погрузившись, наконец, в долгожданную тишину, я с удовольствием отдалась в заботливые объятия бога снов, лишь на фоне сознания улавливая, как служанка тихонечко поправляет края одеяла и завешивает шторы в спальню.
Каково было мое удивление, когда проснувшись, услышала тихий монолог Ша-Энга в комнате, который, спустя минуту моего прислушивания, оказался односторонней беседой. Тихо вскрякнув, подтянулась на руках, чтобы выше улечься на подушки.
— Проснулась, что ли? — уже громче прозвучал голос друга, почти сразу же отвесившего шторы в разные стороны, что заставило меня резко прищуриться от яркого света. По-моему, за окном царил день.
Как и подтвердилось, помимо Ша-Энга, в комнате еще присутствовал безмолвный Эсфир, стоящий со скрещенными на груди руками, и всем своим видом выказывая какое-то непривычное мне в нем чувство, а у стола хозяйничала служанка, вместе с тарелками с легким завтраком, разбалтывала в кружечке, вероятно, тот самый жуткий отвар.
— Ну, бандитка, признавайся, что ты знаешь? — засверкал глазами изумрудный, практически в тот же час отразив на лице полнейший «попадос», когда вспомнил о наличии постороннего человека в комнате.
— Оставьте нас, пожалуйста, — доброжелательно попросила я женщину, с улыбкой наблюдая вытянувшееся лицо дракона с округлыми глазами, который даже пошевелиться боялся.
Та укоризненно смерила взглядом спину распластавшегося во всю ширину Ша-Энга, который так и придерживал шторы в раскрытом состоянии, но мне покорно поклонилась и удалилась-таки, напоследок указав на отвар.
Ее совету внял Эсфир, который взял со стола дымящуюся кружечку и, побалтывая в ней ложкой, прошел мимо Ша-Энга, кинув на него равнодушный взгляд (насколько могу судить по маске), правда, разве что головой не покивал.