— Ай, — для приличия отозвался эльф на мой эксперимент, не отвлекаясь от лицезрения своих ножен.
Я расплылась в улыбке, но не на долго. Вспомнила запах эльфийской крови, служившей мне путеводной нитью в темноте глубокой тюрьмы.
— Фаль, — сползла я с пня, рискуя огрести от мгновенно переключившегося на меня дроу. — А там в темнице ты был ранен?
Брови дроу слегка дернулись вверх, но быстро распрямились. Видимо, эльф вспомнил, в чьем теле я тогда находилась. Мужчина отвел взгляд на сумку, которую начал складывать, чтобы не встречаться со мной глазами.
— Царапина.
Это так царапина фонила? Кому ты заливаешь? Я терпеливо переползла на место сумки, отодвинув оную себе за спину, предварительно отобрав ее у не протестующего Фалькониэля. Эльф так пронзительно посмотрел мне в глаза, что я чуть не забыла, зачем, собственно, пристаю.
— Сильно болело?
Понятное дело, что сильный мужчина боли не покажет, а что мой эльф был именно таковым, я уже убедилась. Желание пожалеть его меньше от этого не стало.
— До сих пор болит, — не отрывая пристального взора, отчеканил он.
— Где? — не на шутку взволновалась я. Его все еще беспокоит ранение, а он все это время молчал?! Нужно же было показать его Алазару. Или, если нужны артефакты, то достали бы их и помогли.
— Излечишь, если узнаешь?
— Если это в моих силах, то я постараюсь, — неуверенно закивала я, потому что не знала точно, насколько серьезные раны могу лечить.
— Это в твоих, — спустя полминуты проговорил он, поднявшись и тяжело вздохнув.
Сбитая с толку переменой в его настроении, я поднялась с колен с опозданием. Почему опять проскочила нотка скрытого раздражения? Или будто обиды. Я что-то не то сказала? Опять?
Я словила за рукав уже отошедшего от меня мужчину, чтобы ответить ему и разобраться, что же с ним творится. Эльф не рвался напролом и позволил мне задержать себя.
— Тогда я хочу помочь.
Дроу замер на какое-то время. То, как он вздохнул, отозвалось тоской в моей душе и я совсем не могу найти этому объяснение. Фалькониэль вернулся на шаг, чтобы поравняться со мной и заглянуть в мои глаза глазами раненого зверя:
— Ты этого не сделаешь, девочка, — пресек он мои возражения прижатым к моим губам пальцем. — Хоть я этого и очень хочу. Но даже так, я безмерно рад, что ты именно такая, какой я вижу тебя сейчас и все время, что мы вместе.
Я смотрела на эльфа, совсем не понимая, о чем он говорит. Так, где рана-то? И почему я не сделаю, если сам сказал, что в моих силах ему помочь? Порой накатывали все-таки моменты, когда понимать эльфа для меня становилось сложно. Ощущение, будто он говорит мне какие-то важные вещи, но на непонятном языке. Иначе, почему до меня не доходит? Хотя одна славная мысль озарила мою головушку:
— Какой видишь сейчас?.. — повторила я за ним эхом. — А! Ты имеешь ввиду, что будь я в теле Кьяны, с ее магией могла бы помочь? Ну, так, проку-то, я все равно не знала, как ею пользоваться.
Лицо эльфа отразило неопределенные эмоции. Он ничего не сказал, просто закатил глаза. Глубокий вздох моего друга подсказал мне, что занесло меня совсем не в ту степь. Когда принял для себя какое-то решение в уме, мужчина чуть приобнял меня за плечи, чтобы обратиться, привлекая мое полное внимание:
— Нет, тело вампирши абсолютно мне безразлично.
— Как? — обиделась я за девушку, в теле которой пребывала целую неделю. Вообще-то, как минимум, принимая во внимание ее внешние данные, применить к ней такую характеристику отношения казалось мне неправдой. — Только не говори, что Кьяна тебя совсем не привлекала? — с прищуром взглянула я на друга, улыбаясь. Да лаааадно, пошушукаться же можно.
Эльф вопросительно вздернул бровь, едва слышно хмыкнув. Что, серьезно никак?
— На вкус и цвет, — тоном, будто поддался мне, ответил дроу.
— Ого, ну, у тебя и планка, — искренне пробормотала я. — Боюсь, моей фантазии не хватит, чтобы представить особ твоего предпочтения.
Взгляд мужчины смягчился, от былого выражения лица не было и следа. Расценив это, как смену гнева на милость, или же на смену настроения на более благосклонное в нашем случае, я широко ему улыбнулась.
Голова мужчины склонилась и его лоб аккуратно прижался к моему. Его закрытые глаза и этот жест значили для меня что-то очень теплое, доверительное. Люблю, когда он так делает. Это и сейчас так захватило меня, что обнаружить ладони Фаля у себя на талии оказалось неожиданностью.
Титанические усилия, чтобы не украсть еще один ее поцелуй. Что ночью, что сейчас. Хочу. Моя. Только слишком уж боюсь спугнуть ее своими чувствами, страстью, что проснулась внутри меня, с усилием поддающаяся контролю. Я неумолимо перестаю принадлежать самому себе, только знает ли она, какое влияние на меня имеет?