Сказала и мурашки по телу пробежались. Встреча с Кадаром — то, что выбивает почву у меня из-под ног. В прошлый раз все закончилось плачевно…
— Ладно, — легко пошел навстречу эльф. — Без особой разницы. Пусть это будет ему моя плата за достойное к тебе отношение. А Кадара не стоит бояться больше, чем всех остальных. Он обычный воин, коих здесь полно.
— В прошлый раз именно он…
— Больше этого не случиться, — перебив меня, мой дроу за плечи развернул меня к себе. — Ничто больше не станет между нами, нежность моя. Чувствуешь дрожь в моих руках? — он нагнулся к самому моему ушку, чтобы прошептать: — Это предвкушение.
— Борьбы? — недоуменно распахнула глаза, умостив свои ручки на плечах дроу, пока он носом утыкается мне в шею.
— Страсти, — опроверг, сразу же поясняя: — Совсем скоро ничего не помешает мне сплести наши жизни воедино в жарком танце любви.
Что? — губы разомкнулись в легком замешательстве. Повернув голову к возлюбленному, позволила прочесть ему свое непонимание, ведь раньше он ничего не говорил по поводу того, как именно проходит ритуал.
Мужчина лишь загадочно улыбнулся.
— Стоило прожить столь долгую жизнь, чтобы боги подарили мне тебя, — прошептал он, целуя. — Я готов воевать со всем миром, лишь бы ты была моей.
— Фаль, — не в силах сдержать эмоции от искренности его слов, я со всей нежностью ответила на требование его губ. — Мой любимый Фаль.
Мы вернулись, едва оторвавшись друг от друга. Я, воодушевленная и отринувшая страх перед неизвестностью, и он, спокойный и удовлетворенный нашим откровением, который давно уже не является секретом.
Не знаю, сколько всего Фалю пришлось пережить, находясь во дворце, в особенности, до признания в своем присутствии мне. Наверняка было море двусмысленных фраз и моментов между мной и Гером, которым сам дроу стал свидетелем, бессчетное количество жалящих уколов прямо в сердце, если он хоть на секунду мог позволить себе усомниться в моей верности ему, обуреваемый страхом и неуверенностью в собственной для меня необходимости, но… на то мы и созданы друг для друга, понимать и доверять не смотря ни на что.
Сам того не подозревая, Фаль помогает мне быть лучше. Оставаясь преданной в любви лишь одному мужчине, я раз за разом доказывала себе, что не похожа на отца. Того самого человека, что поставил внезапный интерес превыше собственной семьи. Того, кто в истории моей жизни оказался самым страшным антагонистом, поступок которого перечеркнул возможное счастье в моей жизни и устоявшееся — в маминой. Быть похожей на отца для меня — оскорбление самой себе, сродни пощечине. Я никогда не прощу ему разбитого сердца мамы, для меня он остался пожизненным уроком.
Помыслить, что я могла бы поступить так с Фалем?.. Сумевшая полюбить сквозь страх и боль, смогла бы я предать мужчину, который раскрыл меня для нас обоих? Который рискует всем, что имеет, а, главное, собственной жизнью, ради какой-то меня? Обычной девчонки, ничем не примечательной, с возом недостатков и взращенных за жизнь раковин?
Он не знает, но сейчас, сжимая его руку, я благодарна ему за то, что он дал мне возможность убедиться в этом. В том, что я могу себя не стыдиться. Я не способна поступить так, как мой отец. Думаю, если бы Фаль перестал верить в меня и разочаровался, не разобравшись, я бы вряд ли собрала себя по осколкам… и уже точно никому бы не открылась.
Да, Геру я полюбила, но это чувство понятно нам обоим. Руководствуясь долгом, он жертвует нашими чувствами, но гармония, сложившаяся между нами, не побуждает к развитию романтических чувств. Верно, притяжение к его зверю навевает на соответствующие мысли, но ведь и Зверь разделяет чувства Человека — любовь к Мари. Только первый самому себе не желает в этом признаться. Не желал, пока я не тыкнула его в это носом на той нашей тренировке, когда он меня поцеловал.
122. Записки на снегу
Два медленных танца, шаги которых искусным кружевом на расписных плитах вырисовываются гостями. Музыка чарующая и цепляющая в вихрь водоворота чувств, побуждающая подняться и вплестись в этот узор всеобщего веселья, отдаться магии происходящего, почувствовать себя его частичкой.
Я смотрю на все это свысока своего балкона, удобно опершись на перила, позволяя Герриону, его страже, своей и еще некоторым личностям лицезреть свое здесь присутствие. Танцевать в этот вечер мне грозит разве что с Геррионом, но час еще не настал.
И не настанет.