– Проклятая ослица! – прошипела Кейт норовистой лошади. – Стоишь как приклеенная!
Лошадь, словно поняв, что этот крик относится к ней, повернула голову и посмотрела на Кейт своим большим карим глазом.
– Да, да, я тебе говорю, ленивая скотина! Не смей глазеть на меня! – Лошадь потянулась мордой к ноге Кейт, показывая зубы. – Даже не думай об этом, тварь! Я ущипну тебя!
Кейт не сознавала, как нелепо звучали ее слова. Она увлеклась словесной баталией с лошадью, правда, в одностороннем порядке, так как лошадь не могла ответить ей тем же. Кейт стремилась дать выход своему расстройству, а лошадь, казалось, сама напрашивалась на ссору и была рада оказать ей такую услугу.
Кейт резко подняла голову, когда Алек разразился смехом.
– Что тут смешного? – спросила она обиженно, поворачиваясь к нему.
– Ты выглядишь ужасно смешно, – ответил он, успокаиваясь. – Неужели ты не соображаешь, что Леди понятия не имеет, о чем ты толкуешь ей?
– Значит, ты на стороне лошади?
– Я ни на чьей стороне, – спокойно ответил Алек. – Я просто констатирую факт.
– Эта лошадь намеренно досаждает мне! – продолжала настаивать Кейт, надув губы.
– А ты не подумала, что, может быть, это ты раздражаешь Леди?
Кейт удивленно уставилась на него. Алек покачал головой и усмехнулся.
– Леди не такая уж плохая, если ты узнаешь ее поближе.
Кейт недоверчиво фыркнула.
– То же самое ты говорил о светловолосом неотесанном хаме и о старом лизоблюде.
– При нормальных обстоятельствах они оба довольно добродушные люди.
Кейт никак не могла согласиться с таким явно ошибочным утверждением.
– Добродушные в сравнении с чем? С разъяренным быком? С гнездом злобных пчел?
– Если ты слегка пришпоришь Леди позади подпруги, она начнет двигаться.
«Нельзя было сказать попроще? – мрачно подумала Кейт. – Пришпорить позади подпруги! Где, черт возьми, эта подпруга?»
Она вопросительно посмотрела на Алека.
– Где находится подпруга? – сухо спросила она.
– Это ремень, который держит седло, – пояснил он, указывая на него. – Слегка ударь ее пятками в бока, и лошадь послушается тебя. – Он продемонстрировал это на своем черном жеребце, который немедленно повиновался.
– Ты хочешь, чтобы я стукнула ее пятками? – Эта мысль ужаснула Кейт. Ведь проклятая упрямица может ударить ее в ответ.
Алек кивнул.
– Только помни, что я говорил тебе относительно поводьев. Держи их нежно, но твердо.
Кейт закатила глаза. Нежно, но твердо? Как можно держать нежно и твердо эти тонкие ремешки, называемые поводьями? Может быть, он намеренно старается свести ее с ума?
– Ты хочешь, чтобы я была одновременно нежной и твердой?
– Да. Расслабься, но будь наготове. Кейт едва не взвизгнула.
– Как это может быть? Нежно, но твердо или расслабиться, но быть наготове?
– Одновременно.
– Ты говоришь глупости, – пробормотала Кейт, испытывая раздражение. – И я не стану пинать эту лошадь ногами! Я не хочу обижать животное! – Угрозы – это одно, а физическое воздействие – другое.
– Это ничуть не обидит животное, – спокойно сказал Алек. – Это такая условность, сигнал, если хочешь. Когда ты слегка ударяешь Леди в бока, она понимает, что надо двигаться вперед. Уверяю тебя, что это не причиняет никакого вреда животному.
– Все-таки пинки ногами обидны для лошади, – проворчала Кейт. – Почему бы просто не попросить ее двинуться вперед?
– Леди не понимает такой команды, – ответил Алек, не меняя интонации, хотя Кейт чувствовала, что он внутренне посмеивается над ней.
– Откуда ты можешь знать, если не пробовал? Алек внимательно посмотрел на нее:
– Что здесь происходит на самом деле, Кейт? Я не верю, что дело в лошади.
– Именно в ней, – упрямо возразила она. – Эта лошадь не любит меня… Она игнорирует меня. – Кейт посмотрела в глаза Алеку и добавила: – А мне не нравится, когда меня игнорируют.
– Я могу это понять.
– Я старалась быть хорошей, – выпалила она. – Я старалась делать то, что мне говорили, и вести себя как леди: не класть локти на стол, не ругаться, не жевать с полным ртом, не брать еду руками, когда следует пользоваться вилкой, не плескать воду на пол в коридоре, когда Холмс идет по нему, придерживать свой язык, когда он донимает меня, – все это чертовски трудно соблюдать, клянусь.
Алек почувствовал, что поступил нехорошо в отношении Кейт. Он избегал ее, и она страдала от этого. Он никогда не вел себя так прежде. Она вызывала в нем какое-то новое чувство, которое мучило его. И тело тоже странным образом реагировало на нее, когда она была рядом.
Он не раз говорил себе, что нельзя больше поддаваться очарованию этой юной и красивой воровки, однако ничего не мог поделать с собой. Он попытался запереться в своем кабинете, но при этом не переставал вспоминать ее улыбку и одновременно корить себя за свои непозволительные мысли. Кончилось тем, что здравый смысл окончательно изменил ему и он решил пригласить ее на конную прогулку.
– И я старалась не ходить с развязным видом, как мужчина, – со вздохом добавила Кейт к своему списку добрых дел.
– Кто говорит, что ты ходишь с развязным видом, как мужчина? – Ее последнее сообщение удивило Алека. Оно было далеко от истины. Кейт обладала весьма чувственным задом, который соблазнительно покачивался при ходьбе, и Алек не раз заглядывался на него.