Сабрина: Вы ошибались, как всегда! Еще будучи в Израиле, я получила пухлую папку с мельчайшими подробностями жизни Ингельберга: историю его семьи, его школьные успехи и достижения, психическую характеристику, написанную рукой его учительницы начальной школы Кристины фон Фраузе. В той же папке я нашла его персональную карточку эсэсовца и узнала весь его послужной список, фотографии прилагались. В дополнении ко всему там был американский доклад, озаглавленный «Сексуальные привычки Ингельберга». Главным источником информации была Зося Рахмилевич, ставшая впоследствии израильским министром образования. Как выяснилось, Зося была любовницей Ингельберга в течении десяти месяцев до самого освобождения. После войны Зося совершила алию и поселилась в кибуце Йфар Гетто.
Следуя наводке доверенного источника, мы считали, что д-р Ингельберг обитал в рабочем предместье Кельна. Первым же поездом я отбыла на запад. Приехала в Кельн поздней ночью. Вошла в телефонную будку на пустынной улице. У меня заняло не больше пяти секунд найти его имя в местном телефонном справочнике. Оно было там, пропечатанное черным по белому: «Доктор Ингельберг: врач-терапевт». Я оглянулась, чтобы удостовериться, что за мной не следят.
Только тщательно осмотревшись, я вырвала лист из справочника и спрятала себе в лифчик. Я поспешила в заранее снятый циммер.
Этой ночью я подумала: а почему он стал терапевтом? Как всем известно, во время войны его научные интересы были четко очерчены: близнецы, мастурбация и рабочая сила. Было бы естественно ожидать, что он откроет клинику с такой специализацией, что-то вроде: «Доктор Ингельберг: Близнецы, Работа и Самоудовлетворение». Но он решил пойти в терапевты. Я не стала дожидаться утра, среди ночи доложила на базу:
Дхохрхохгхохйх Кхохдхкхохдх
Ях нхахшхлхах хсхлхехдхых Дхохкхтхохрхэх
Кхахжхехтхсхях охнх пхрхяхчхехтхсхях пхохдх мхахсхкхохйх охбхыхкхнхохвхехнхнхохгхох чхехлхохвхехкхах
Берд: Что это было? Мне послышалось или вы заговорили на древнем фарси?
Сабрина: О, простите. Поскольку это была секретная информация, я зашифровала ее с помощью «языка X». После обработки сообщение выглядело так:
Дорогой Кодкод
Я нашла следы Доктора
Кажется он прячется под маской обыкновенного человека
Через несколько секунд я получила ответ на языке у:
Суоуоубущуеунуиуеу пуоулууучуеунуоу
Дуоукутуоуру пуруяучуеутусуяу пуоуду муаусукуоуйу оубуыукунуовуеунунуоугуоу чуеулуоувуеукуау
Вусутууупуауйутуеу уву укуоунутуаукуту
Что означало:
Сообщение получено
Доктор прячется под маской обыкновенного человека
Вступайте в контакт
Я поняла что пытался сказать Кодкод. Непросто прятаться под маской «простого человека», прикидываться рядовым гражданином без особых примет. Есть в этом что-то наивное и скромное. Иногда люди сознательно не афишируют свою индивидуальность.
Я должна была убедиться, что это — он, похитить его и переправить в безопасное место. С утра я позвонила в клинику и пожаловалась на общую слабость, и тошноту. Секретарша назначила время визита на вторую половину дня.
26
Сабрина: Я провела все утро, готовясь к встрече с «Ангелом Смерти». Я изучала его дело, стараясь не пропустить ни одной детали. Я перечитывала отчет Зоей Рахмилевич. Оттуда я почерпнула информацию о том, что доктор любил властных женщин. Ему нравилось подчиняться. Зося писала, что до самого последнего момента, когда Красная армия уже была у ворот лагеря, доктор ни разу не пропустил свидания. Каждый день на закате он являлся к ней. Она уже стояла посреди комнаты, совершенно голая и в трофейных русских армейских сапогах. Доктор становился на четвереньки и полз по деревянному полу. Голышом он извивался у нее в ногах, пока она хлестала его белую задницу сухой сосновой розгой, найденной в лесу неподалеку. Когда он был особенно в духе, то визжал так громко, что было слышно во всем лагере и в близлежащих деревнях. В докладе Зося отмечает, что, узнав его хорошенько, она поняла, что этот визг есть не что иное, как искренняя мольба о любви.
Во время тренировок в Агентстве Длинной Руки мы разучивали правила поведения с мужчинами, склонными к подчинению. Все они были основаны на агрессивном поведении женщины. Вы должны понимать, что «раб» жаждет властного повеления. Как только такой мужчина встречает властную, сильную женщину, он автоматически начинает ей подчиняться. Именно поэтому перед встречей я постаралась сделать все возможное, чтобы предстать перед ним сильной и властной дамой. Надела красные подвязки и подходящие черные чулки в сеточку, бюстгальтер, придающий еще больший объем груди, и втиснулась в самую узкую юбку с высоким разрезом, наряд дополняла прозрачная блузка из органзы. Незачем говорить, что трусиков на мне не было, — зато прошу отметить, что в дополнение ко всем правилам поведения, изученным на курсе, в качестве личного вклада я начисто выбрила волосы на лобке. В то время я была полностью уверена, что мужчинам это нравится, но, может быть, я была не права. Кто знает...
Я завершила туалет, надев кожаные сапоги на высоком каблуке, и вышла из циммера, мой путь лежал в клинику.
В полшестого я прибыла на место. Лечебница оказалась очень милой, чистой и просто убранной. Я думаю, что, как и многие другие высокопоставленные нацисты, доктор имел развитое чувство прекрасного. Менее чем через десять минут девушка из регистратуры пригласила меня в кабинет. С полной уверенностью в собственной неотразимости я вошла в кабинет и направилась прямиком к его рабочему столу. Он сидел, спокойно положив руки на стол, невозмутимо смотря на меня сквозь толстые очки. Ему было около пятидесяти, он выглядел уверенным в себе здоровым мужчиной. Должна сказать, что он вовсе не выглядел чудовищем.
Я не остановилась у кресла для пациента, но подошла к столу вплотную и одним резким взмахом руки смела все, что лежало на его рабочем столе. Все, над чем он трудился, разлетелось по полу: бумаги, рецепты, канцелярские принадлежности и медицинские приборы. Доктор отреагировал как настоящий трус, спрятав голову за эфемерной преградой из собственных рук. Чуть позже он понял, что ему ничто не грозит, и по его лицу разлилась глупая довольная ухмылка. Типичное поведение «раба». Этот человек получал удовольствие, когда его оскорбляли и унижали. Я оставалась спокойной и холодной, насколько могла. Отступив на пару шагов назад, я отодвинула кресло для пациентов подальше от стола. Сев в кресло, я широко развела колени и задрала ноги, опираясь высокими каблуками о край стола. Задрав узкую юбку еще выше, я убедилась, что у него отличный визуальный контакт. Мне хотелось, чтобы он понял, что я собираюсь обращаться с ним именно так, как он любит. Он повел пальцем направо, потом налево, потом опять направо, и мне показалось, что таким образом он просит меня получше открыть свое потаенное сокровище. Раздвинув ноги пошире, я предоставила пальчикам позаботиться об остальном. Все это время я выглядела абсолютно безучастной, равнодушной к происходящему. Он весь подался вперед и произнес с сочным баварским акцентом, с головой выдававшим его происхождение: «Was f?r eine kleine h?bsche Muschi!»— «Какая прелестная маленькая киска!». Я немедленно отреагировала, используя пароль, который отыскался в воспоминаниях Зоей Рахмилевич:
Хефти-Бефти
Били-Били-Бефти
Хенгеле-Менгеле
Люфт-люфт-люфт
Других слов не понадобилось. Доктор Ингельберг вспомнил свою историческую роль. Глаза его закатились, явив миру два белых шара, — тошнотворное зрелище по любым меркам. Тело обмякло и осело позади письменного стола. Секунд сорок он прятался позади, тумбы. Послышался звук открываемой молнии. Я решила, что он раздевается.