Меня охватило чувство раздражения.
– Я всегда был справедлив по отношению к вам, Индия. Хватит все перекладывать с больной головы на здоровую.
Индия поднялась и покачала головой.
– Почему я все еще здесь? Почему я продолжаю спорить с человеком, который, очевидно, не замечает, как он жесток? Мне больше нечего здесь делать.
– Вы не можете уйти. Вы моя личная помощница.
– Я была вашей помощницей. Я только что уволилась, и ваши клиенты тому свидетели.
– Не говорите глупости. У меня нет больше никого, кто мог бы выполнять вашу работу.
Индия самодовольно улыбнулась:
– Это уже не моя проблема, мистер Уокер. Наш разговор окончен. Мне пора.
– Индия, – произнес Уокер вкрадчивым тоном, который обычно заставлял ее делать все, что он ей говорил.
На этот раз она молча отвернулась и собрала со стола свои немногочисленные вещи. Я почувствовал, что мои глаза расширяются от удивления.
Затем она вышла из кабинета, даже не попрощавшись со мной. Мне неожиданно захотелось ее остановить, и это желание привело меня в замешательство.
Разумеется, я не стал ее останавливать. Я просто стоял на месте и молча смотрел ей вслед. Какая‑то моя часть испытывала облегчение оттого, что Индия Кроули ушла, и я больше не увижу ее красивых карих глаз.
Сжав опущенные кисти рук в кулаки, я признался самому себе, что она слишком хороша для того, чтобы быть у меня на побегушках, чтобы продолжать работать на человека, который плохо с ней обращается. Когда она скрылась из вида, я наконец понял, что совершил много ошибок, в том числе в личной жизни. Почему я это понял только после того, как стал участником такой драматичной сцены?
Когда я вернулся к себе в кабинет, мои клиенты посмотрели на меня и рассмеялись. Я просто стоял на месте, не зная, как на это отреагировать.
– Я пытался вас предупредить, мистер Уокер, – улыбнулся Теодор. – Эта женщина слишком горяча. С такими лучше не связываться.
Из‑за пробок на дорогу домой я затратил на час больше, чем обычно. У меня было полно времени, чтобы погрузиться в свои мысли. Все они были об Индии.
Как я мог быть таким идиотом? Как я мог не замечать, что веду себя как бессердечный манипулятор и эгоист? Из‑за этого я лишился лучшей помощницы, которая у меня когда‑либо была. Она нанесла серьезный удар по моему самолюбию, но я это полностью заслужил.
Эта женщина волновала меня так, как меня никто никогда не волновал. Интересно, что она будет делать теперь, когда у нее больше нет работы? Она сможет платить за аренду жилья? Она будет искать похожую работу или что‑то совсем другое? Я был раздражен тем, что меня интересовали эти вещи, но после сегодняшнего инцидента не мог выбросить ее из головы. Что‑то мне подсказывало, что я еще не скоро смогу ее забыть.
Наконец я подъехал к своему двухэтажному особняку с колоннами и огромными окнами и, глядя на него, в очередной раз подумал, что он слишком большой для одного человека. Я его купил после долгих лет усердного труда, лет одиночества и ночных бдений в офисе.
Заперев машину, я вошел в дом.
Внутри был идеальный порядок. Мраморные полы блестели, как зеркала. Стекла в окнах были такими чистыми, что казалось, будто их нет вовсе. Сегодня пятница, а значит, сюда приходила моя домработница. Она выбросила все упаковки от ресторанной еды, которую я последние несколько дней заказывал себе на ужин, и сложила в стопку бумаги, которые валялись на столе в моем кабинете.
Решив, что после напряженного дня мне необходимо выпить, я прошел на кухню и достал из холодильника бутылку шампанского. Она стояла там больше года. Мой отец принес ее, чтобы отметить день моего рождения, но у него изменились планы, и он вместо этого отправился на корпоративную вечеринку. Сказав себе, что мне все равно, я заказал еду в ресторане и поужинал в одиночестве. У меня не было друзей, которых я мог бы пригласить. Кит и Алекс были заняты. После ужина я поднялся на террасу на крыше и принял ванну с гидромассажем.
Сейчас я решил сделать то же самое, и у меня возникло ощущение дежавю.