– Я слышал вашу партию в «Лучии де Ламмермур» [3], это было прекрасно, как ясное августовское небо!
– Жаль, эту оперу ставят так редко. Я признаю заслуги Вагнера и Пуччини, но мне жаль, что они вытесняют со сцены старые милые партии…
Она не успела окончить фразу – невесть откуда перед ними возник мальчуган лет десяти. Обеими ручонками в нитяных перчатках он прижимал к груди крошечного белоснежного щенка. Животное выглядело совершенно несчастным.
– Миледи Адлер, у вас доброе сердце, раз вы певица. – Мальчишка горемычно хлюпнул носом и протянул собачку Ирэн: – Пожалуйста, возьмите маленького песика к себе жить! Иначе школьный сторож его утопит…
– Это недопустимо! – вскинул брови Нортон. – Надо поставить в известность мою тетушку Абигэйл, она учредила «Общество помощи безнадзорным собакам». Поверь, эта дама сотрет в порошок любого, кто топит собак! Где ты учишься, приятель?
– В пансионе для сирот супругов Степлтонов, сэр. Уж лучше пусть там ничего не знают, иначе меня здорово выпорют за то, что я сбежал с занятий. Миледи, скорее возьмите песика, а то он совсем замерзнет.
– Бедняжечка, иди ко мне. – Сердце у Ирэн действительно было добрым, она подхватила жалкого кроху и спрятала в муфту, чтобы отогреть, но не представляла, что делать дальше, и оглянулась на мистера Нортона. – Послушайте, Годфри, как поступила бы с щенком ваша тетушка?
– Послала бы прислугу за собачьими галетами, молоком, миской и ошейником.
– Чудесно! Прошу вас – повторите эти слова моей горничной! – Мистер Нортон с готовностью удалился. Мальчишка радостно улыбнулся:
– Спасибо, миледи! Зря тот джентльмен сказал, что на вас нельзя делать ставку…
Ирэн склонилась к мальчику так близко, что перья на шляпе щекотали его щеку:
– Что за джентльмен так сказал?
– Не знаю, – мальчишка пожал плечами. – Просто джентльмен.
– Где ты его встретил?
– Я его не встретил. Я случайно услышал, как один джентльмен в кэбе сказал другому, вроде они напрасно поставили на певичку, которая превращает серьезное дело в балаган. Другой ответил – мол, мисс Адлер – то, что им нужно. Он никогда не ошибается. То есть я не знаю наверняка, мэм, ошибается он или нет. Просто он так сказал.
– Ясно, дружище. А как он выглядел? Крупный такой, с толстой тростью?
– Мне было не разглядеть. – Мальчик почесал голову под фуражкой. – Пожалуй, один из них школьный учитель…
– Учитель? – ахнула Ирэн.
– Угу. У него рукав был испачкан мелом. Я видел, когда он приподнял шторку и указал на вас, миледи… Заметил я мел и скорей дал оттуда деру…
– Он носит перстни? Может быть, часы на запястье?
– Только красивые перчатки из черной кожи.
Добросердечная «миледи» протянула мальчику полгинеи:
– Держи, приятель! Купи себе новые перчатки.
Поезд миновал станцию за станцией, колеса постукивали в строгом соответствии с железнодорожным расписанием. Британский остров застрял между зимой и весной, и за окном мелькали скучные, мокрые пейзажи. Спускались по каналам угольные баржи, чернели голые ветви над размокшими пустошами, редкие прохожие прятались под черными зонтами. Мокли под струями дождя валуны, сохранившиеся от построек римских завоевателей, и руины католических монастырей, разрушенных неукротимым королем Генрихом VIII, кельтские дольмены – каменные столбы, которые обожествляют современные лондонские спириты, – обо всех этих предметах мистер Нортон знал массу увлекательных и забавных историй. Ирэн смеялась от души, а синьор Сильвио так и сидел, уткнувшись в сборник детективных историй. Только острые шпили соборов противились дождю, царапали грузные тучи, в рваных ранах проглядывало голубое небо.
Катастрофа разразилась на подъезде к Кентербери. В купе заглянула горничная, на щеках у простой ирландской девчушки пылали пунцовые пятна.
– Срам сказать, срам сказать, – бормотала она, – что негодный пес сотворил с муфтой леди! Сами смотрите…
Фуууууууу…
Ирэн поморщила нос и приказала вышвырнуть пострадавший предмет прочь без всякого сожаления. На ближайшей длительной стоянке горничная отправилась купить плетеную корзину и газеты для лучшего обустройства маленького негодника.
Ирэн очень беспокоилась, что бедняжка отстанет от поезда, вышла на перрон, теребя в руках томик железнодорожного расписания, – наблюдала, как по соседней колее промчался бойкий экстренный поезд, состоявший всего из трех вагонов. Одновременно с ним на перрон вбежали два джентльмена. Номер первый, с простым, открытым лицом и остриженными на армейский манер усиками, прихрамывал и изрядно отстал от своего спутника. Номер второй – с весьма эффектным профилем, в крылатке и клетчатом кепи – бежал так быстро, как будто всерьез рассчитывал догнать набиравший ход поезд. Ирэн невольно улыбнулась.
3
«Лучия де Ламмермур» – опера Гаэтано Доницетти, премьера которой состоялась в 1835 году, позволяет продемонстрировать возможности меццо-сопрано.