Выбрать главу

Она вдруг закусила удила. Такое иногда случалось. И сладу тогда с ней не было. Могла из непонятного упрямства начать кричать, стучать кулаком по столу, топать ногами, рыдать. Саша затихал тогда и отступал куда-то в тень. Точно, точно в тень, потому что она его присутствие рядом с собой только угадывала. Потом начинал засыпать ее цветами и подарками, скулил, что он идиот и засранец. Что с такой красавицей, юной, умной, необыкновенной, нельзя так. А как именно можно, он пока не знает. Но он станет учиться – неотесанная грубая деревенщина, прибывшая в город откуда-то из сибирской глухомани.

И эта его покорность, граничащая с угодничеством, жутко ее совестила. Снежанна тоже начинала просить прощения, признавалась, что сама не знает, отчего так иногда себя ведет. А она и правда не знала.

– Да… Заелась ты, девочка, – увещевала ее коллега по работе и приятельница Катя Земцова. – Тебе бы моего старшенького! Вот кому попробуй стукни кулаком по столу!

Старшеньким она называла своего первого бывшего мужа, который колотил Катерину по поводу и без. И нос ей ломал, и ребра, а однажды едва не выбросил из окна третьего этажа. Спасибо, свекровь его остановила.

– А то ножками она топать вздумала! И из-за чего?! Из-за того, что расхождения у вас по вопросам социального неравенства вышли?! Ох, Жанка, дуришь ты, честное слово! Слушай… – Эту фразу, прочно засевшую Снежанне в голову, Катька впервые произнесла полгода назад и с тех пор неоднократно ее повторяла. – А может, ты просто не любишь его, а?

– Я?! – возмущенно округлила она глаза. – Я не люблю Сашку?!

– Да! Ты не любишь Сашку! – передразнила ее Катя Земцова. – Потому и дуришь, а иначе бы…

– Да как ты можешь такое говорить? – обиделась она тогда на приятельницу. – Я Саше всем, что имею, обязана! Если бы не он… Я не знаю, что со мной стало бы!

– Э-э-эх! – Катерина помотала головой в белоснежном колпаке, надвинутом на красиво оформленные стилистом брови. – Чувство благодарности и любовь – это не одно и то же. Ты сколько с ним вместе?

– Три года.

– Вот! А он тебя уже раздражает.

– Он меня не раздражает! – крикнула звенящим от обиды голосом Снежанна. – Просто… Просто…

– Просто он тебя раздражает. Это именно так называется, дорогая моя. Вот попомни меня, дальше будет только хуже…

Прошло полгода.

Снежанна, хорошо помнившая слова Кати, контролировала себя изо всех сил, чтобы не срываться, не закатывать беспричинные истерики, и вообще старалась вести себя как внимательная, заботливая, любящая женщина. И это у нее вполне получалось. И даже особенно стараться не приходилось, все как-то само собой выходило. Это сегодня что-то накатило на нее. Сначала что-то тяготило, она все вспоминала, вспоминала… Тут Сашка со своей дурацкой газетой и не менее дурацкими версиями.

Нет, ну что, в самом деле, сгущать краски? Отобрали десять телефонов в их районе у подзагулявших девиц, и что? Это новость, что ли? В их микрорайоне, между прочим, пятнадцать тысяч человек проживает. Десять подвыпивших дур, решивших попытать судьбу и пойти домой темными переулками, это не так уж и много. В целом по городу и не такое случается за сутки. И это за сутки, а тут за несколько месяцев.

Серию они углядели…

Нет, серию углядел лишь ее Сашка, кажется. И углядел ее с одной только целью – посадить ее под замок. Он не раз заводил разговор о том, чтобы она бросила работу. Она под разными причинами отказывалась. А теперь вот, пожалуйста, у него какой козырь на руках. Маньяк в их микрорайоне объявился. Теперь всем женщинам следует прятаться по домам и носа из дома без сопровождения не высовывать.

Это же… Это же форменный арест получается!

– Неужели для того, чтобы ты начала немного оглядываться и предпринимать хоть что-то для собственной безопасности, нужно непременно случиться чему-то плохому?! – удрученно воскликнул Саша, нагнулся, поднял газету и, отводя взгляд, поплелся с кухни.

– Саша! – крикнула она так, что его узкие плечи нервно вздрогнули. – Не уходи, есть разговор!

О чем она хотела с ним поговорить именно сейчас, Снежанна не представляла. Она просто закусила удила, что называется. И еще не собиралась допустить его очередного трусливого бегства в дальний угол, из которого ей потом придется, не дай бог, извлекать его с собственными извинениями.

– Что случилось? – Он быстро вернулся, сел, как школьник, за стол, уставился круглыми, как у совенка, темными глазами. – Ты чего так кричишь? Что-то случилось?