– Предполагаю, он знает об Элисон. Она кивнула.
Майлз на мгновение прикрыл глаза. Он выглядел осунувшимся, как если бы мало спал последние недели.
– Это дело тебя не касается, – сказал он.
– В самом деле? – Ее взгляд пробежал по нему. -Неприятности налицо и...
– И вы с моим братом убеждены, что я не способен справиться с ними. Проклятье! – Он стукнул кулаком по столу так, что Оливия подпрыгнула. – Я не закрою эти рудники и никогда не продам их Либински.
– Граф Уорвик упоминал, что шахты практически отработаны. Это кажется разумным решением твоей дилеммы, – заметила она.
Майлз откинулся на стуле и устало воззрился на старые перекладины низкого потолка.
– Не могу понять. Сколько бы денег я не спускал в эти проклятые шахты, ничего не могу добиться. Рабочие не трудятся упорнее. И несмотря на все мои усилия обеспечить их безопасность, несчастные случаи продолжаются.
– Так зачем упорствовать? Почему не продать?
– В противоположность тому, что ты обо мне думаешь, меня волнует судьба этих людей. Если Либински завладеет шахтами, он привезет сюда кучу своих горилл для работы в штольнях, и люди Ганнерсайда будут уволены и забыты. Такое уже было.
– И все же они предпочитают рискнуть, чтобы избавиться от тебя. – Оливия оглянулась на мужчин. – Возможно, если я поговорю с ними...
– Нет. – Выпрямившись, Майлз положил свои испачканные руки на стол и презрительно скривился. – Боюсь, ты сделала уже достаточно.
– Гордыня до добра не доведет, – ответила Оливия, решительно подняв подбородок. Затем поднялась со стула и вернулась к собравшимся.
– Джентльмены, – заявила она, решительно шлепнув сумочкой по столу. – Мы с мистером Уорвиком пришли к решению, что надо принять меры по исправлению неблагоприятной ситуации, сложившейся на уорвикских рудниках. – Майлз подошел сзади, и атмосфера заметно накалилась, однако ей удалось сделать успокаивающий вдох и продолжить. – Мистер Макмиллан, прошу вас.
Управляющий Уорвика заерзал на стуле, но не поднял на нее глаз.
– Я бы хотела посмотреть ваши книги и побеседовать с вами, – сообщила ему Оливия.
Макмиллан взглянул на Майлза, потом на своих людей, которые в упор смотрели на Оливию, словно она была какой-то экзотической букашкой, усевшейся им на кончик носа.
– И, – добавила она, – я хочу осмотреть шахты.
Все ошеломленно выпрямились на стульях. Все, кроме графа Уорвика, который сидел, развалясь, со своей знаменитой ухмылкой на лице.
– Вы рехнулись, – воскликнул Джейк Делани. – Ни одна женщина не спускалась в недра рудников с тех пор, как комиссия лорда Эшли издала указ, запрещающий женщине работать под землей.
– Это опасно, – добавил Герберт Уоллис.
– Не говоря уж о том, что бессмысленно. – Макмиллан покачал головой и скрестил руки на груди. – К тому же, замараете это ваше красивое платьице.
Мужчины довольно загоготали. Оливия поправила очки и смотрела на них до тех пор, пока они не замолчали.
– Я все равно осмотрю шахты, – заявила она. Они неуверенно переглянулись.
– Мистер Делани, я бы посоветовала вам поговорить с остальными. Кому-то будет нужно выступать от их имени, когда придет время переговоров. А до тех пор мистер Уорвик любезно просит, чтобы все работы были прекращены до дальнейших распоряжений.
Макмиллан подскочил.
– Эй, погодите-ка. Вы не можете вот так явиться и закрыть нас. Этим людям надо кормить жен и детей!
– Согласна. Поэтому нам всем следует поторопиться исправить эту неприемлемую ситуацию.
После долгих споров Оливия согласилась перенести осмотр рудников на завтрашнее утро. Однако, весь остаток дня она провела в магазине, деревянном домике, под крышей которой располагалась кузня и шахтерский магазин, с Бобом Макмилланом и Уорвиками, и пришла к заключению, что не испытывает к Макмиллану ни симпатии, ни доверия.
С наступлением сумерек она, извинившись, покинула мужскую компанию и поспешно вернулась в «Белую Лошадь». Узнав, что муж снял жилье в магазине, она сняла комнату, радуясь возможности остаться одной в крошечной комнатушке, оклеенной веселенькими обоями в цветочек. Сейчас, когда она лежала в полутьме, закрыв глаза, прошедший день казался каким-то расплывчатым, и девушка попыталась унять дрожь. Суставы адски болели от езды верхом всю дорогу от Брайтуайта до Ганнерсайда, а остальную часть дня спина и плечи – да и все ее тело – были напряжены, как тетива лука.
Майлз ужасно зол на нее за то, что она здесь.
За то, что помогла ему.
Ну, а чего же она ожидала? Что он будет скакать от радости, потому что она и его брат вмешались в ту отвратительную историю и спасли его красивую голову? Неужели ей и графу Уорвику следовало просто стоять и смотреть, как разъяренные рудокопы убивают Майлза?
– Оливия.
Она открыла глаза и прислушалась к шороху ветра за окном. Сердце ее учащенно билось, звуки пьяного смеха из таверны докатились до нее громовым раскатом.
– Оливия, – снова послышался голос Майлза, потом стук в дверь.
Сколько она проспала?
Девушка соскользнула с кровати, и тихо ахнула, когда ее босые ноги коснулись холодного пола. Она поспешила к двери и приоткрыла ее, увидев за ней угрюмое лицо Уорвика.
– Извини, – сказал он и вошел в комнату. – Я тебя разбудил?
Оливия бросила взгляд на дверь.
– Закрой, – приказал он. Когда она заколебалась, он взглянул на нее с усмешкой в глазах. – Ну, ну, дорогая, ведь можем же мы побыть наедине.
Он показал пальцем на дверь, и она закрыла ее, прислонившись к ней спиной, и наблюдая за тем, как он медленно поворачивается.