— Мои мама и папа не узнают о том, что сегодня ночью я тайком отправлюсь на киношоу «Скалы ужасов». Если ты такая смелая, почему бы тебе тоже не пойти?
По ее глазам Бен увидел, что он попал в самую точку. Отлично, подумал он, к этому моменту совершенно разозлившись, пусть немножко помучается. Наблюдая, как она лихорадочно пыталась найти выход из положения, он старался насладиться своей кратковременной победой, но его разум отказывал ему в этом удовольствии. Бен не мог удержаться, чтобы не взглянуть на Карлин, на ее стройную фигурку и длинные ноги. Карлин Сквайр превратилась в красавицу, несмотря на то что большую часть времени была отвратительнейшей врединой. Бен должен был признаться, что ему было бы очень приятно войти с ней бок о бок в местный кинотеатр. Смущенный этой новой мыслью, он заговорил особенно твердым тоном.
— Покажи мне, какая ты храбрая на самом деле, — сказал он, абсолютно точно зная, какова будет ее реакция. — Я вызываю тебя.
Карлин глубоко задумалась, стараясь не обращать внимания на приятное возбуждение, примешивавшееся к ее ярости. Невозможно, чтобы она капитулировала перед Беном Дамироффом. Всю неделю комендантский час наступал для нее в одиннадцать часов вечера, но мать обычно засыпала около десяти, а отец, как правило, уходил после обеда и не возвращался раньше одиннадцати. Даже если он появлялся дома после полуночи, он никогда не заглядывал в ее комнату, во всяком случае, делал это крайне редко. Это рискованно, но попробовать стоит, решила она. И еще, многолетняя привычка заставила ее потребовать взамен чего-нибудь такого же трудного для Бена.
— Знаешь что, — в конце концов ответила Карлин, — если я пойду сегодня вечером с тобой, ты должен будешь в субботу пойти со мной на танцы в Коулвилл.
Когда слова слетели с ее губ, она наконец осознала истину — ее манила возможность провести субботний вечер наедине с Беном.
Бен отвернулся, чтобы она не увидела улыбку.
— Откровенно говоря, меньше всего мне бы хотелось идти на танцы в этот противный загородный клуб, наполненный избалованными отпрысками Коулвилла.
— Ты просто боишься, что у тебя не хватит смелости, — вернула она его же слова.
— Просто у меня нет ни малейшего желания идти. — Он надеялся, что она не поймает его на слове, а будет стоять на своем.
— Я вызываю тебя.
Собираюсь ранним субботним вечером на танцы в клуб Коулвилла, Карлин мысленно вернулась к вечеру с Беком на киношоу; все ребята там были одеты в заграничные костюмы и почти все в кинотеатре читали стихи одновременно с актерами.
Все было восхитительно, решила она, на следующий день пересказывая Наташе подробности; они с Беном совсем не ссорились. На самом деле — но это она оставила при себе — ей показалось, если только она это не придумала, что раз или два Бен хотел обнять ее, хотя его рука ни разу не покидала спинки ее сиденья. Она совершенно не представляла, что он мог быть таким милым. Они болтали и смеялись всю дорогу до кинотеатра, все-таки немного опасаясь, как бы их снова не занесло, и радуясь, что каждому из них удалось так ловко исчезнуть из дома. И после кино, как обнаружила Карлин, оглядываясь в прошлое, они не стали торопиться домой, а почти час брели до Ривервью, хотя кинотеатр был почти вдвое ближе, чем школа Вестерфилда, и, чтобы дойти туда, требовалось не больше двадцати минут.
Карлин надела длинную черную юбку, тайно похищенную Наташей из гардероба Кит Дамирофф, и расправила пояс под черной жилеткой, которую ее мать вышила несколько месяцев назад, — первоначально предназначенная для ношения поверх блузы и искусно отделанная старыми материными украшениями, жилетка выглядела удивительно привлекательно. Одеваясь, Карлин с удовольствием перебирала в памяти мельчайшие моменты их разговора с Беном по дороге в кино, впервые он не был для Карлин обидчиком или просто Наташиным братом. «Он красивый парень», — призналась она себе, вспоминая, как в прохладном ночном воздухе светилась его кожа, а темно-карие глаза теплели, когда он прислушивался к тому, что она рассказывала. И у самой Карлин ни разу не появилось желания поддеть Бена. Казалось, каким-то образом темнота заставила ее говорить мягче обычного, а его слушать более внимательно. Их окружала только черная ночь — вокруг не было ребят, мимо не проезжали автобусы, ничто не вторгалось в их мир.
Поглощенная этими мыслями, Карлин рассматривала себя во весь рост в большом зеркале, прикрепленном к внутренней стороне двери родительской спальни. «Да, это не для Коулвилла», — заключила она с упавшим сердцем.