— Гении мыслят одинаково.
Нас окружила комфортная тишина, момент был приятным, но интимным, потому что мы всё ещё сидели лицом друг к другу. Кажется, мы в один и тот же момент поняли, что всё ещё держимся за руки, и быстро расцепили пальцы.
Я поправила прическу.
Он схватил записную книжку и ручку.
— Спасибо за то, что послушала, — Джулиан прикусил нижнюю губу. — Мне нужно было независимое мнение. Я решаю, какую музыку включить в свой альбом, а какую продать.
Я улыбнулась.
— Могу представить, как это непросто. Ты много работал над треком, а потом тебе нужно решить, продавать ли свой тяжелый труд, рискуя, что его могут испортить отстойной песней, — я поджала губы. — Я считаю, что тебе нужно оставить её.
Он улыбнулся, положив ручку и записную книжку на скамью перед собой.
— Спасибо за помощь.
— Рада, что смогла помочь. А какой обычно следующий этап процесса?
— Дальше я пишу. Когда у меня уже есть музыка, я ищу в ней вдохновение.
Трепет волнения пробежал по мне.
— Ты будешь писать прямо сейчас?
Молча он отвернулся от меня и окинул взором окружающий пейзаж. Казалось, прошло несколько минут, прежде чем парень нагнулся и схватил записную книжку. Когда он поднял взгляд, думаю, что увидела вспышку уязвимости в его глазах. Джулиан посмотрел в то место, где скреплялись листы, открывая страницу, на которой были записи.
Это было чересчур? Слишком настойчиво? Слишком прямолинейно?
Неуверенная в том, как реагировать на его взгляд, я отступила.
— Прошу прощения, если я была... настырной, быть может. Просто я действительно взволнована из-за того, что ты пишешь, и всем процессом. Знаю, что ты в напряжении, поэтому и вышел сюда, так что не хочу напрягать тебя ещё больше. Если хочешь писать, я могу для этого уйти.
Он посмотрел мне в глаза, и то, что я видела в них раньше, исчезло, что бы это ни было.
— Нет, всё хорошо. Мне нравится, что ты здесь, — его улыбка была неширокой, беззаботной. — Возможно, ты поможешь преодолеть этот блок.
— Может, творческий кризис у тебя потому, что ты участвуешь в этом шоу. Стресс от всего этого может блокировать твои творческие способности, — я немного помолчала. — Может, тебе пойти в своё счастливое место и расслабиться. Я могу уйти и дать тебе возможность вернуться к…
До того, как я успела закончить предложение, он покачал головой:
— Только сейчас, с тобой, я не чувствую стресс от всего этого.
Я попыталась не улыбаться слишком сильно.
— Это хорошо. Я рада, — ответила я почти робко. — Я чувствую то же самое.
— Хорошо.
Смотря в его блокнот, я указала на него рукой.
— Итак, что у тебя уже есть?
Уголки его губ изогнулись в сексуальной улыбке.
— Есть первый куплет, и я набросал пару мыслей за то время, что ты слушала бит.
Я потерла руки и подняла брови.
— Что ж, давай послушаем.
Джулиан засмеялся, отсоединяя наушники и нажимая «проигрывать» на телефоне. Музыка запульсировала через динамик, и он закрыл глаза и запел во весь голос.
Его голос поразил меня. Он был глубоким, напористым, с хрипотцой. От того, как мелодия его голоса переходила в музыку, и они соединялись в идеальной гармонии, моё сердце готово было разорваться. А от его слов у меня перехватывало дыхание.
Когда Джулиан выражал желание этой женщине, он балансировал на тонкой грани между тайным и явным, любовью и страстью, желанием и нуждой. Его стихи ощущались не так, как все остальные, они были более конкретными и настоящими. И всё же игра слов очаровала меня. Когда он закончил первый куплет, мне пришлось убедиться, что из уголков рта у меня не стекает слюна.
— Я начал это вчера и с тех пор тут же и застрял, — указал Джулиан после того, как закончил.
Я судорожно выдохнула и поняла, что у меня нет слов.
Он поднял брови в ожидании.
Я с трудом сглотнула.
— Это было невероятно, Джулиан. Я имею в виду «вау».
Он засиял.
— Спасибо.
— Нет, не думаю, что ты понимаешь, — я положила руки ему на колени и наклонилась вперёд, приблизив своё лицо к нему. Знаю, что звучало, как будто я сумасшедшая фанатка, но его талант так привлекал. — Это было невероятно. Ты невероятный. Твой талант, слова, эмоции... Боже, твои эмоции.
Его взгляд упал на мои губы и задержался там.
— Спасибо.
Я хотела преодолеть те пятнадцать или двадцать сантиметров между нами и поцеловать его. Желание было столь непреодолимым, что меня начало трясти. Но я вспомнила, что я одна из двенадцати женщин, запертых в особняке, чтобы бороться за его любовь.