Необходимо пребывать в уединении, но это уединение – не изоляция. Такая уединённость подразумевает свободу от мира жадности, ненависти и насилия со всеми его тонкими путями, и от болезненного одиночества и отчаяния.
Пребывать в уединении, быть одному, – это быть посторонним, не принадлежать ни к какой религии, ни к какой нации, ни к какому верованию или догме. Это то уединение, что приходит к чистоте, простоте, которая никогда не была затронута человеческим безобразием. Эта чистота, невинность, может жить в нашем мире со всей его суетой и всё же быть не от мира. Она не облачена в какое-то особое одеяние. Расцвет добра не лежит на каком-то пути, ибо пути к истине нет.
9
Не думайте, что медитация – это продление и расширение переживания. В переживании всегда налицо свидетель, и он всякий раз привязан к прошлому. Медитация, напротив, – это такое полное бездействие, которое представляет собой окончание всех переживаний. Действие переживания имеет корни в прошлом и потому связано временем; оно ведёт к действию, которое есть бездействие и приносит беспорядок. Медитация есть полнейшее бездействие, исходящее из ума, который видит то, что есть, без вовлечённости в прошлое. Такое действие – не ответ на какой-либо вызов, а действие самого вызова – действие, в котором нет двойственности. Медитация – это опустошение от переживания, и она сознательно или бессознательно продолжается всё время; и потому она не будет действием, ограниченным определённым периодом в течение дня. Это непрерывное действие с утра и до ночи – наблюдение без наблюдающего. Так что нет разделения на повседневную жизнь и медитацию, на религиозную жизнь и жизнь мирскую. Разделение появляется только тогда, когда наблюдатель привязан ко времени. В этом разделении существует беспорядок, горе, смятение; таково состояние общества.
Так что медитация – не индивидуальна и не общественна; она превышает оба этих аспекта, и поэтому она включает их в себя. Это – любовь: расцвет любви и есть медитация.
Утро было прохладным, но по мере того, как оно сменялось днём, становилось довольно жарко; проезжая по узким улочкам города, многолюдным, пыльным, грязным, вы понимали, что такой же будет и каждая новая улица. Вы почти видели взрыв населения. Автомобилю приходилось двигаться очень медленно, так как люди шли по самой середине улицы. Становилось всё жарче. Постепенно, после множества звуковых сигналов, вы с радостью выбрались из города, проехали мимо фабрик и, наконец, оказались за городом.
За городом было сухо. Некоторое время назад прошёл дождь и теперь деревья ждали новых дождей, а ждать им приходилось долго. Вы проехали мимо жителей деревни, мимо скота, повозок, запряжённых волами и буйволами, которые не захотели сходить с середины дороги, а затем миновали древний храм, казавшийся заброшенным, но сохранившем качество древнего святилища. Из леса вышел павлин; его блестящая синяя шея сверкала на солнце. Похоже, на автомобиль он не обратил внимания, поскольку через дорогу перешёл с большим достоинством и исчез в поле.
Затем вы начали подъём на крутые холмы, с глубокими расщелинами по обеим сторонам этих холмов. Теперь становилось прохладнее, деревья были более свежими. После того как некоторое время вы ехали по дороге, вьющейся между холмами, вы подъехали к дому. И к тому времени уже стало совсем темно. Звёзды сделались очень яркими. Казалось, если протянуть руку, можно почти коснуться их. Над землёй распростёрлось молчание ночи. Здесь человек мог оставаться в уединении, свободным от тревог, и он мог без конца глядеть на звёзды и на себя.
Этот человек сказал нам, что вчера тигр убил буйвола и наверное вернётся за ним, – так вот, не хотим ли мы позже, вечером, увидеть тигра? Мы сказали, что будем очень рады. Он предложил: «Тогда я пойду приготовлю на дереве около трупа убежище, а к дереву привяжу живую козу. Тигр сначала придёт к живой козе, потом же вернётся к старой добыче». Мы ответили, что нам не хотелось бы видеть тигра ценой козы. И вскоре, после недолгого разговора, он ушёл. В тот же вечер наш друг сказал: «Давайте сядем в автомобиль и поедем в лес, и, может быть, нам удастся увидеть этого тигра». И вот ко времени заката мы проехали пять или шесть миль через лес, и, конечно, никакого тигра нигде не оказалось. Тогда мы повернули обратно и включили фары для освещения дороги. Мы оставили всякую надежду увидеть тигра и ехали, не думая о нём. Вдруг, как только мы сделали поворот, он оказался перед нами, посередине дороги, огромный, со сверкающими неподвижными глазами. Автомобиль остановился, и зверь, громадный и угрожающий, рыча двинулся к нам. Теперь тигр был совсем близко от нас, прямо перед радиатором. Затем он обогнул его и прошёл вдоль автомобиля. Мы высунули руку, чтобы тронуть его, когда он проходил мимо, но друг схватил руку и мгновенно вдёрнул её обратно – он знал кое-что о тиграх. Тигр был очень крупным, и сквозь открытые окна можно было почувствовать его запах – и запах этот был не отталкивающим. В нём чувствовалась свирепая энергия, огромная сила и красота. Продолжая рычать, тигр скрылся в лесу, а мы отправились домой своим путём.