Девушка пожала плечами и встала вместе с Лизой.
Вот так, вот так, и больше ничего, повторяла про себя Лиза, стоя у светофора на перекрестке. Красный свет сменился зеленым уже раз пять, а она все стояла на переходе, глядя перед собой невидящими глазами.
— Девушка, что случилось? — Милиционер подошел к ней незаметно, тронул за локоть. — Есть проблемы?
— Нет-нет, все в порядке, — торопливо возразила Лиза, отшатнувшись от него. — Просто задумалась.
С этими словами она бросилась бежать через дорогу; к счастью, свет опять был зеленый.
«Больше ничего и быть не может, — думала она, бредя по другой стороне Садово-Кудринской. — Чего же еще ожидать?»
Эта мысль сверлила мозг, не давала покоя даже ночью. Лиза ворочалась в кровати, выходила на кухню — но сон не приходил, все тело было напряжено, в висках стучали острые молоточки.
«Чему ты удивляешься? — пыталась она себя убедить. — Ведь ты действительно ничего не умеешь, и опыта у тебя действительно нет. Смазливая девочка, больше ничего, и предложения соответствующие!» Но в душе она понимала, что это не так.
Чего она не умеет по сравнению с холеной секретаршей, которая сопровождает шефа в сауну по графику? Да, не знает английского — но, позанимавшись когда-то немецким на курсах секретарш, Лиза знала: тот «деловой английский», которому там учат, не слишком отличается от ее незнания. Компьютер — дело нескольких дней, она ведь умеет печатать на машинке после школьного профцентра. Тогда что же?
Еще два года назад в такой ситуации Лиза обвиняла бы себя, считала бы себя никчемной и недостойной. Но та беспричинная неуверенность в себе осталась позади. И теперь обвинять было просто некого — только судьбу, как говорила Ольга Воронцова. «Права она была: я тоже так живу», — с горечью думала Лиза.
Инга позвонила на следующий день.
— Лиза, в котором часу ты придешь? — спросила она, как будто они расстались вчера. — Учти, мне надо выйти из дома в половине пятого, но ты можешь прийти и раньше — погуляешь с Тошей.
Тон у Инги был примирительный, но совсем не извиняющийся. Лиза сцепила пальцы, сжала их так, что едва не вскрикнула от боли.
— Я приду в четыре, — ответила она.
Положив трубку, она медленно опустилась на пол тут же, у телефона, и в голос заплакала.
4
Осень прошла однообразно и потому незаметно. Лиза оставила всякие попытки найти другую работу и перебороть судьбу. Она старалась не думать: было ли в этом смирение с тем, что «выше головы не прыгнешь», как говорила мама, или надежда на будущее. Что в лоб, что по лбу…
Иногда самой не верилось, что ей всего двадцать два. Прежде Лиза понимала: ее нынешний возраст называется юностью, молодостью, а потом она станет взрослой, а потом… Лиза не знала, что будет потом — эти времена казались совсем далекими, — но она всегда чувствовала движение времени, с которым были связаны изменения в ее душе, в ее мире.
Теперь все переменилось: как человек с нарушениями вестибулярного аппарата не чувствует пространства, так Лиза не чувствовала собственного возраста. «Может быть, это уже старость? — думала она с испугом. — Но невозможно же, почему вдруг?..» О будущем она старалась вовсе не думать.
Работать приходилось довольно много: Инга, судя по всему, взялась за устройство своей судьбы особенно решительно. Это произошло после неожиданного приезда Широбокова.
Однажды, придя к Тошке утром — теперь она не только приглядывала за ребенком, но и занималась с ним регулярно, по расписанию, чтением, математикой и немецким, — Лиза поняла, что в доме что-то произошло. В прихожей стояли чемоданы, из гостиной доносились взволнованные голоса.
— Лиза, ты знаешь, кто приехал? — Тошка выскочил ей навстречу. — Мой папа приехал!
— Да? Очень хорошо, ты ведь обрадовался? — спросила она.
— Не знаю… — Вид у мальчика был растерянный. — Я его давно не видел… Лучше бы дядя Юра из Германии приехал!
Лиза не стала обсуждать приезд Широбокова. Не заходя в гостиную, она прошла в Тошкину комнату.
— А заниматься мы будем сегодня? — поинтересовалась она.
— Давай! — Тошка повеселел. — Я тебя давно жду, а то они там ругаются, и все!
Пока Тошка читал про себя, чтобы потом пересказать прочитанное, Лиза невольно слышала фразы, долетавшие из гостиной.
— Ты уничтожил мою жизнь! — кричала Инга. — Если бы не брак с тобой, все было бы у меня по-другому!
— Интересно, какие конкретные претензии ты можешь мне предъявить? — отвечал ей солидный бас Широбокова. — Может быть, ты считаешь, я был очень счастлив с такой женой, как ты? Да ты понятия не имеешь о том, что такое семья, я вообще не знаю, о чем ты имеешь понятие! Живешь как растение!