По мере вовлечения в деятельность отдела у Бретта возникали неожиданные вопросы.
- Что, если убивать имаго до окончания трапезы? - спрашивал он. - Разве так не честнее было бы по отношению к жертве и к её родным? Ведь так семья могла бы получить хоть какие-то останки, чтобы достойно похоронить.
Большинство подобных разговоров проходили в машине. Старший агент Донахью поворачивался к Бретту с выражением бесконечного терпения на лице.
- Ты всерьёз полагаешь, что отдел вручил бы останки родственникам? Те самые останки, которых только что касался имаго?
Он со вздохом качал головой, как бы дивясь наивности стажёра.
- Ты что, не смотрел ни одного детективного сериала? Разве не понимаешь, что любые останки в первую очередь поступают на криминалистическую экспертизу? Нет, друг мой, недоеденная трапеза имаго осела бы в наших лабораториях и, учитывая, как медленно и тяжко мы добываем каждую крупицу знаний, все родные и близкие пострадавшего успели бы состариться и умереть прежде, чем мы вытащили бы из останков всю доступную информацию.
Бретт догадался, что подобных останков отделом добыто уже немало и что он со своим дурацким вопросом сел в лужу.
- Понимаю, что лишать родных возможности нормально похоронить хоть что-нибудь, кажется тебе не совсем этичным, - добавил агент Донахью, - но и ты пойми, друг мой, насколько труднее было бы объяснить убитым горем людям, как погиб родной им человек и почему это произошло. Уясни простую вещь. Вся выработанная человечеством гуманистическая этика действует лишь в обычных обстоятельствах, а в обстоятельствах необычных она, соответственно, не действует. К необычным обстоятельствам относятся хорошо знакомые тебе войны. Ты ведь участвовал в спецоперациях и наверняка видел вещи, от которых среднестатистический обыватель-пацифист пришёл бы в ужас. Так вот, причастность имаго к абсолютно любым обстоятельствам уже по определению делает эти обстоятельства необычными - со всем вытекающим.
Прими во внимание и массовую психологию. Если широкая общественность вдруг узнает, что где-то по ночам являются монстры и едят людей, наши сограждане отнюдь не запрутся в своих домах в обнимку с дробовиками. Напротив, целые толпы начнут бродить по ночным улицам и переулкам, чтобы увидеть трапезу, снять видео и выложить в интернет, и неважно, насколько велика опасность. Узнав, что мы охотимся на имаго, за нашими машинами будут разъезжать целые кортежи, чтобы увидеть, как мы делаем свою работу. Эта зараза будет хуже, чем папарацци, преследующие голливудских звёзд. Мы никого не сможем отогнать ни уговорами, ни угрозами. В мире наступит чёрт знает что - просто потому, что так устроены люди. Уж поверь мне, друг мой, лучше сейчас проявить жёскость, чем потом расхлёбывать последствия...
В другой раз - это было в Филадельфии, утром, после того, как ночью жертвой имаго стал одинокий уличный толкач, - Бретт и Руфус зашли в кафе подкрепиться и выпить кофе.
- Имаго всегда являются по одному, - сказал Бретт, когда офицантка принесла заказ и отошла обслужить другие столики, - и всегда выбирают одиночную жертву. Известны ли примеры иного поведения, за исключением случая с Теслой? Нападали ли имаго когда-нибудь группой? Выбирали ли в качестве жертвы многолюдную компанию запоздалых гуляк?
Подумав, старший агент Донахью покачал головой.
- Нет, мне о таком не известно.
- Стало быть имаго не присущ стадный инстинкт, - сделал вывод Бретт, - и у них есть некий сенсорный орган, позволяющий им отличить одинокого человека от группы людей.
- Наверняка есть, - согласился старший агент. - Они же живые, разумеется у них есть сенсорный орган и вряд ли только один.
- Я вот только не могу понять, зачем имаго такая таинственность, раз люди всё равно их не видят. Не всё ли равно мяснику, знают ли овцы о мясобойне? Получается, что имаго действуют на руку отделу "Лямбда". Какова мотивация? Когда животное голодно, ему плевать, видит ли кто-нибудь, как оно ест, или нет. В действиях же имаго очевидно наблюдается сознательная скрытность и ты как хочешь, но для меня это ещё одно свидетельство их разумности.
По какой-то причине тема разумности имаго была неприятна Руфусу Донахью, но он всё же сделал над собой усилие и позволил втянуть себя в полемику.
- Мяснику может и плевать на скот, ведь у овец нет воли и разума и они не способны организовать сопротивление, но люди-то не овцы. У нас есть и воля и разум, мы можем сопротивляться, подтверждением чему служит отдел "Лямбда". Быть может имаго опасаются как раз таки масштабного сопротивления?
- Подобные опасения также доказывают наличие разумного сознания, - стоял на своём Бретт.
Некоторое время они тихо ели, затем агент Донахью нарушил молчание.
- Эти твари, друг мой, хорошо устроились, если разобраться. Сравни темпы, с какими мы плодимся, с теми темпами, с какими нас пожирают. Получается, что еды для имаго хватит надолго. Фактически навсегда. В лице человечества они имеют стабильный и самовозобновляемый пищевой ресурс.
Но так было далеко не всегда. Строго говоря, экспоненциальный рост численности человечества начался, по историческим меркам, совсем недавно - каких-то 5 - 7 тысяч лет назад, когда появились первые городища и первые государства. До этого же почти миллион лет популяция людей и предшествовавших им гоминид была весьма скромной. На всём земном шаре проживало меньше особей, чем сейчас в одном мегаполисе типа Нью-Йорка.
- Я тоже думал на эту тему, - кивнул Бретт, допивая кофе и делая знак офицантке, чтобы долила ещё. - Кем питались имаго, когда на земле не было людей? Существовали ли имаго уже тогда или возникли позже? Кушали ли они приматов и если да, то почему не кушают теперь? Или всё же кушают?
В ответ на это агент Донахью лишь пожал плечами.