Услышав шорох, оба агента повернулись и замерли. В небольшой кроватке сидела совсем крохотная девочка и таращила на них испуганные глазёнки. Малышке было не больше года.
- О нет, друг мой, - шёпотом произнёс агент Донахью, - здесь мы в смертельной ловушке. Ни стены, ни что бы то ни было не являются преградой для имаго. Я чертовски плохой наставник, если не сумел донести до тебя эту простую мысль - имаго способны появляться где и когда угодно не только на открытой местности. К закрытым помещениям это тоже относится.
- Тогда хватай девчонку и бежим к машине, - решил Бретт.
Третий имаго помешал им это сделать. Откуда можно было бы ожидать проникновения в трейлер - через окна, через крышу? Уродливая пасть имаго в обрамлении клубящейся черноты появилась через пол. Бретт успел подстрелить тварь, но и тварь успела сделать своё грязное дело. Малышка лежала бездыханной на руках у Руфуса Донахью.
Не отпуская её и заливаясь слезами, старший агент схватился за сердце и растянулся на грязном полу. Затылок у Бретта перестал пульсировать. Имаго поблизости больше не было, поэтому он рискнул вызвать скорую и заодно позвонил директору Окли. Судя по всему с Руфусом Донахью случился инфаркт. Он столько времени ухитрялся избегать смерти, охотясь на имаго, но не выдержал, когда имаго впервые на его глазах убили детей.
Бросившись к другу и наставнику, Бретт уселся рядом и, придерживая его голову, стал ждать скорую. Сентиментальность британца его не удивила, в роду Гейслеров вообще считали всех европейцев чрезвычайно сентиментальными людьми.
Нельзя сказать, что самого Бретта не тронула смерть детей. Просто опытный спецназовец умеет прятать эмоции так глубоко, насколько это возможно. Когда-нибудь они наверняка вылезут наружу и тогда он искренне погорюет, но в самый разгар операции лишним эмоциям нет места. Умение не раскисать при виде чьей бы то ни было смерти является одним из основополагающих условий при наборе в любое спецподразделение вооружённых сил, тем более в "Дельту".
Директор Окли прилетел на вертолёте где-то через пару часов, когда уже начало светать, и был мрачнее тучи. Перед тем скорая увезла Руфуса Донахью в окружную больницу.
- Врачи подтвердили инфаркт, - сообщил Бретт боссу.
- Я уже знаю, - кивнул тот. - Связывался с больницей. Езжай туда же и не оставляй напарника ни на миг, покуда он не поправится. Считай, что твоя стажировка закончена. Теперь ты полноценный агент. Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь потом завёз тебе удостоверение.
Бретт сразу напрягся:
- А что? Что-нибудь случилось?
- Случилось многое, агент Гейслер. Этой ночью я потерял нескольких человек по всей стране. Отнюдь не все сумели так удачно пережить нападение имаго, как вы с агентом Донахью.
Услышав это, Бретт помрачнел вслед за директором.
- Значит я не ошибся, это действительно была ловушка.
- Широкомасштабная, целенаправленная и тщательно спланированная, - подтвердил директор Окли. - В других странах то же самое. По крайней мере в тех, что как и мы были на ночном полушарии. В эту ночь имаго ни на кого больше не нападали, только на агентов региональных отделов "Лямбда".
Подумав, Бретт сделал закономерный вывод:
- Значит они каким-то образом запомнили нас. Готовились, чтобы напасть на всех сразу. Я ошибался, босс. Я полагал, что имаго просто разумны, но они оказывается чертовски умны и предусмотрительны. Не хочется вас пугать, сэр, но, похоже, теперь борьба с имаго пойдёт по новым правилам.
Директор Окли нервно закурил.
- Сам знаю. Уж мне-то можешь не рассказывать. А теперь хватит болтать. Дуй в больницу и будь с напарником, пока он не поправится. Охраняй его и защищай. И вот ещё что. В качестве стажёра ты имел допуск не ко всей информации, связанной с имаго. Теперь же ты уполномочен узнать остальное и агент Донахью тебе в этом поможет. Ступай.
Услышав эти слова, Бретт сразу понял, почему раньше его не оставляло ощущение, будто наставник ему чего-то не договаривает.
В светлое время суток имаго можно было не бояться. По какой-то непостижимой причине они избегали дневных часов и даже для своей массированной атаки избрали ночь. Поэтому Бретт позволил себе не торопиться в больницу. Сперва он хорошенько позавтракал и лишь потом поехал к Руфусу Донахью.
Окружная больница представляла из себя сравнительно небольшое здание. Бретт ожидал, что она окажется переполнена, ведь он привык к тому, что больницы в больших городах забиты до отказа. Но то ли здешние провинциалы аккуратнее относились к своему здоровью, то ли предпочитали альтернативные "народные" средства исцеления, в общем в больнице оказалось меньше людей, чем он предполагал увидеть.
В палате, рассчитанной на четверых, Руфус Донахью лежал в одиночестве. После всех лекарств он крепко спал и Бретту пришлось прождать чуть ли не до полудня, пока напарник проснётся. Чтобы совместить приятное с полезным, Бретт завалился на соседнюю койку и сам немного вздремнул, буквально пару часов - ему этого хватило. Медсёстры и врачи не решились беспокоить здоровяка с грубыми чертами лица и глазами, по которым сложно было определить, какие эмоции их владелец испытывает в данный момент - то ли спокоен как Будда, то ли готов наброситься и свернуть шею.
Проснувшись, Руфус Донахью первым делом попросил пить. Бретт подал ему воду и в двух словах поведал о том, что произошло ночью, о тревогах директора Окли и о том, что он больше не стажёр и должен узнать остальную информацию об имаго.
Старший агент выглядел неважно, а когда услышал о том, что случилось то, чего они опасались, побледнел ещё сильнее. И известие о том, что Бретт теперь полноправный агент, его не сильно обрадовало.
- Казалось бы, имаго - один из удивительнейших и интереснейших феноменов нашего мира, - невесело проговорил он, - но по мере того, как всё дальше и глубже погружаешься в детали и подробности этого феномена, он вызывает всё больше и больше отвращения и ужаса. Точнее даже не сам этот феномен, а его непростая связь с нами, людьми.