Во взгляде агента Донахью читалась беспомощность, когда он посмотрел на Бретта. Будь его воля, он ни за что не стал бы говорить того, что сейчас должен был сказать своему напарнику.
- Ты теперь знаешь, друг мой, что мир устроен не совсем так, как люди привыкли полагать. Всё в нём гораздо сложнее. Приведу для начала наглядный пример. Обыватель убеждён, что наша трёхмерная пространственная реальность - единственно возможная и единственная существующая. Никаких других пространств нет и быть не может, иначе - ну, а как же одушевлённой или неодушевлённой материи в них существовать?
Им невдомёк, что есть, например, электрические проводники, внутри которых ведь тоже некое пространство, в котором электрический импульс может двигаться лишь в одном направлении, либо в противоположном. Потому что пространство электрического проводника - одномерное. Будь мы с тобой разумными электрическими зарядами, для нас не существовало бы понятий ширины или объёма, мы бы даже представить себе не могли, что это такое. Однако электрические заряды, как форма материи, преспокойно существуют в этом одномерном пространстве.
Или возьмём другой пример - клеточную мембрану. Каждая клетка в нашем организме заключена в оболочку, состоящую из двух слоёв молекул. В обоих слоях молекулы совершенно одинаковы и имеют как бы два конца - гидрофильный и гидрофобный. Молекулы во внешнем слое мембраны и молекулы во внутреннем обращены гидрофобными сторонами навстречу друг другу, а гидрофильными, соответственно, внутрь клетки и наружу, к внешней среде. Благодаря такому устройству сквозь клеточную мембрану не просачивается что попало. Жидкости из цитоплазмы не вытекают наружу, сохраняя внутриклеточный гомеостаз, а из внешней среды в клетку не попадает всякая лишняя дрянь. В то же время наружные гидрофильные части позволяют мембране взаимодействовать с внутренней и внешней средами и осуществлять обмен необходимыми веществами, обеспечивая клетке питание, дыхание и т.д.
Молекулы в обоих слоях не связаны жёстко друг с другом и каждая в пределах своего слоя может перемещаться по нему вдоль и поперёк. То есть клеточная мембрана - это самая настоящая двухмерная жидкость, обволакивающая клетку двойным коконом. Соприкасаясь с двумя средами (внутри и снаружи клетки), она взаимодействует с обеими, но при этом не является частью ни одной из них. И молекулы преспокойно существуют в этом двумерном пространстве.
Логично предположить, что раз существуют пространства с меньшей мерностью, нежели наше, значит скорее всего возможны и пространства с большей. И так же, как молекула в мембране или импульс в проводнике (при наличии у них разума) не смогли бы себе представить третьей мерности - объёма, - так же и мы не в состоянии представить себе, допустим, 4-мерное пространство. Некоторые из нас, с мозгами как у Перельмана, способны более-менее описать его алгебраически, но вот представить его умозрительно мы не можем. И я сейчас говорю именно о пространстве, я не беру в качестве 4-го измерения время. Речь только о пространстве...
Бретт вспомнил о способности имаго всегда возникать неожиданно и в любом месте, о способности проникать в наш мир даже сквозь пол трейлера. Похоже, четвёртое пространственное измерение объясняло все загадки.
- Ты хочешь сказать, что благодаря дополнительному пространственному измерению в мире имаго, они вездесущи? - спросил он.
- Либо так, либо они сказочные демоны, - развёл руками Руфус Донахью. - Из рациональных объяснений нашлось только такое, зато оно идеально всё объясняет. Иначе пришлось бы наплевать на принцип Оккама и удариться в мистицизм и трансцендентность.
Одномерные проводники и двухмерные клеточные мембраны сосуществуют с нашей вселенной и по сути являются её частью. Так же и наша вселенная совершенно незаметно для нас может сосуществовать с 4-мерным миром и являться его неотъемлемой частью. Некоторые вообще убеждены, что мироздание напоминает матрёшку, где пространства с меньшей мерностью "вложены" в пространства с большей.
Миллионы и миллиарды проводников и мембран находятся в нашей вселенной, всем им хватает в ней места и все они лишь малая её часть. Кроме них в нашей вселенной есть много всего другого. Аналогично может быть и с 4-мерным миром: наше пространство - всего лишь малая его часть, а кроме него там навалом такого, что мы себе и вообразить не в состоянии...
Агент Донахью провёл ладонью перед лицом Бретта:
- Нарисуй на листе бумаги обычный двухмерный лабиринт. Воображаемому двухмерному существу потребуется какое-то время, чтобы пройти его, а ведь оно может и не пройти, может заблудиться. То ли оно попадёт из точки А в точку Б, то ли нет, неизвестно. А вот тебе из твоего третьего измерения хватит секунды, чтобы ткнуть карандашом и в точку А и в точку Б. Куда девается твой карандаш, когда ты отрываешь его от листа бумаги, двухмерное существо не поймёт и не увидит. Да и сам карандаш будет восприниматься им лишь в сечении - как пятно на плоскости.
- И мы поэтому не видим имаго целиком, - догадался Бретт.
- Теперь ты сам видишь, друг мой, что отдел "Каппа", занимающийся параллельными вселенными, никакой нам не помощник. Как я и говорил, имаго не из другого мира, они живут в нашей же вселенной, только в дополнительной пространственной мерности. И это действительно очень-очень сложно...
Помолчав какое-то время, Руфус Донахью начал оглядываться по сторонам.
- В этой больнице вообще кормят?
Бретт сбегал в больничный буфет и вернулся с салатом и чашкой зелёного чая, справедливо рассудив, что кофе и холестериновые сэндвичи человеку, толь-ко что перенесшему инфаркт, лучше не давать.
Агент Донахью сморщился при виде такой "еды" и принялся вяло жевать с мученическим видом.
- Ты когда-нибудь сравнивал уродливых гусениц и прекрасных бабочек? - неожиданно спросил он у Бретта. - И те и те по сути являются одним существом, но в двух разных, если так можно выразиться, ипостасях, соответствующих двум разным средам обитания. При этом одна ипостась беспрестанно жрёт и тем самым губит растительность, а другая питается исключительно нектаром и способствует опылению этих самых растений. Т.е. обе ипостаси выполняют диаметрально противоположные функции.