– А что? Разве я не мечта любой женщины? – нагло улыбнулся Эл. – Мой сладкий сахар, ты же сама знаешь, лучше меня вовек не сыскать!
– А уж скромнее тебя... Хоть всю Долину Ветров обойди три раза! – рассмеялся лэгиарн.
– Отстань, репей колючий! – отмахнулась Настя. – Надоел – сил нет.
– Дэини, я серьёзно, – в тоне Эливерта что-то изменилось почти неуловимо, он не отступил от привычного ехидства, но шутки оставил в стороне. – Если уж сравнивать меня и Кайла, даже я предстану лучшей партией. Я – проходимец. Но я в этом сознаюсь и не строю из себя благородного рыцаря.
– А он, стало быть, строит? – не унималась Романова.
– Не о том речь… Как объяснить-то тебе? Нет, он не играет чужих ролей. Кайлу и приукрашивать себя не нужно. Женщины любят таких! Загадочных, молчаливых, с невысказанной тоской в глазах… Ведь так, Дэини? Я прав? Вам всегда чудится, что в глубине этих глаз покоится какая-то горькая тайна. И её так хочется разгадать! И каждой мнится, что только она способна сделать это: развеять туманные призраки воспоминаний, разогнать ночные кошмары, выбелить угрызения совести и обрести раз и навсегда своего рыцаря, исцелённого с помощью любви от одиночества. Но за каменной стеной вместо блаженства вы находите лишь ещё одну неприступную стену. Изгои вовсе не жаждут, чтобы их спасали, стучались им в душу. Но сердце же ёкает в женской груди при встрече с загадочным незнакомцем, за которым тенью следует тайна. О, скольких уже сгубило любопытство, и скольких ещё погубит! Загадки – они влекут их, как пламя манит мотыльков. Но страдают от этого только сумасбродные бабочки. Стоит ли бросаться в огонь, если он всё равно не может согреть? Это холодное пламя, Дэини, – тихо прошептал Эливерт, наклоняясь ближе к Насте. – Держись от него подальше! На нём лежит проклятие…
– Ой, всё, мне уже страшно до ужаса! – хмыкнула, отстраняясь Романова. – Так, значит, этот Кайл – просто чудовище во плоти, так?
– Да не слушай его, Дэини! – вмешался Наир. – Эл, зря жуть нагнал. Милорд Кайл достоин уважения и восхищения.
– Да, с этим не поспоришь, – согласился Эливерт. – О нём даже баллады слагают:
И глаз его сапфировых
Бездонная краса
Пленяла без оружия
Женские сердца!
Настя удивлённо приподняла брови, а Эл покривился, словно клопа съел случайно, но тотчас продолжил.
– Это о нём, о Кайле. Милорд Деандр измыслил, сразу после Битвы при Эсендаре. С тех пор немногое изменилось. Не пойми превратно! Я его не пытаюсь оговорить, не хочу сказать, что Кайл – негодяй или бабник. Как раз наоборот. Он – человек чести. Но он из тех людей, до души которых не достучаться. А некоторым, кажется, очень хочется…
– От кого я это слышу? – покачала головой Настя. – Атаман разбойничьей вольницы – это просто эталон открытости.
Эл потёр нос и пробурчал в сторону:
– Да уж! В следующий раз говори тише! Мы не в лесу. Услышать могли.
– Как скажешь, дорогой, – широко улыбнулась Анастасия. – Может быть, в конце концов, перейдём от разглагольствований о пристрастии мужчин и женщин вообще, и моих лично, к вполне конкретным вопросам. Кто такой этот Кайл? И что он из себя представляет?
***
– Ну… как я уже говорил, сам он обычно немногословен, – начал Эливерт. – И большая часть того, что о нём говорят – пустые сплетни. Появился он при дворе короля Кенвила сравнительно недавно, года четыре назад…
– И сразу же приобрёл известность, какую многие ждут всю жизнь, – вдохновенно вставил Наир. – Милорд Кайл стал одним из самых прославленных героев Эсендарской Битвы. Его самоотверженность, доблесть и отвага не могли остаться незамеченными.
– Нисколько не сомневаюсь в его бесстрашии, – холодно заметил разбойник, – но я бы скорее назвал его склонность к подвигам равнодушием к собственной судьбе. Не боится смерти лишь тот, кто не ценит собственную жизнь.
– Не могу согласиться с тобой, Эл, – покачал светлой головой лэгиарн.
– Так или иначе, именно после Битвы при Эсендаре взошла блистательная звезда нашего героя, – пафосно продолжал атаман. – Его узнали при дворе, он получил поддержку его величества ар Лоннвина. И даже рифмоплёт Деандр не обделил его своим вниманием и сложил о полукровке с Севера пару проникновенных баллад. Ну, я уже цитировал: « И глаз его сапфировых…»
– Иначе и быть не могло. Милорд Кайл заслужил почтение и уважение. У него совершенно удивительный жизненный путь…
– Да что там особенного? – хмыкнул Эл. – Таких – тысячи. Да, если продолжать сравнения, он не так уж далёк от меня… Да! У нас много общего. И подобных нам на Севере хоть ложкой ешь! Дети войны. Бродяги Побережья, сироты Герсвальда. Те, кого бесконечная междоусобная брань знатных владетелей лишила детства, дома и всего остального тоже, оставив нам лишь бесконечность дорог. Он такой же вечный скиталец, как и я. Его жизнь – дорога без конца и края. Такие, как мы, умеют дорожить лишь одним – свободой. Это единственная ценность, какая у нас есть, и которую мы никогда не позволим отнять.