– Так что же, Креоран пал под натиском трёх сотен врагов? Ты хочешь сказать, что Креоран сожгли герсвальдцы? – ужаснулся Далард.
– Нет, друг мой, слава Светлым Небесам – твердыня Креорана осталась неприступной! Видно, Мать Мира сохранила этот город своей властью. Но земли, прилегающие к нему… – голос Кайла стал тихим, подавленным, хриплым. – Всё выжжено дотла. Всюду пепел, кровь и мертвецы. А всех, кто выжил в этой бойне, пытались угнать в рабство.
– Ещё неизвестно, что хуже – найти быструю смерть или терпеть издевательства долгие годы! – скривился Эл, и глаза его сверкнули сталью.
– Тебе ли не знать, что хуже? – негромко хмыкнул Кайл. – Мы преследовали их по пятам, но нагнать никак не могли. Конечно, они шли с добычей и двигались медленно, но зато опережали нас почти на день. Настичь герсвальдцев удалось почти у самого Эсендара. Обозы завязли в болотистой почве тех мест, тут мы и нагнали караван работорговцев. Они яростно сражались. Зажатые в кольцо, они продолжали драться, как звери, с отчаяньем загнанных волков. И с такой же жестокостью, – отрешённо заметил Северянин.
И Насте стало так жаль его – наверное, это очень тяжело быть воином, видеть смерть, боль, быть её частью, и при этом не иметь права на слабость, на страх, на отчаяние. Наверное, это очень тяжело – быть сильным.
Она, Настя, не представляла себя в роли героя.
Рыжая слишком хорошо помнила ту ночь, когда они с Наиром сбежали из герсвальдского плена. Всё смешалось тогда, всё происходило так стремительно, и Романова помнила лишь безотчётный страх и растерянность.
Теперь, слушая Кайла, она отчётливо представила, что творилось там, на болотах вблизи Эсендара, словно она сама присутствовала там и видела всё своими глазами. Жар боя, кровь, хриплое ржание лошадей и ужас беззащитных пленников.
– Они убивали кирлийцев у нас на глазах, – глухо проронил Второй рыцарь Его Величества, – убивали всех без разбора, всех, кого угнали в рабство: женщин, мужчин, детей. Совсем ещё мальчишек, девушек, которые и до невест не доросли! Едва только поняли, что им нас не одолеть, и будто озверели. Некоторые ещё пытались отражать наши нападения, но те, что были внутри оцепления, у обозов с пленными, принялись резать их… как скот. Рубили, кромсали, словно в этом есть для них особая радость! Прежде, чем мы уничтожили этих тварей, они перебили и покалечили почти половину тех несчастных. Это кровавое зрелище до сих пор стоит у меня перед глазами. Так что, прошу прощения, моя госпожа, за опоздание и за дерзости, которые я вам наговорил, но поймите – я вернулся с поля боя, и мне не до балов и светских бесед!
– Я же не знала… – снова пролепетала Лиэлид.
Всё остальные хранили гробовое молчания, попросту не зная, что тут сказать – всё и без слов было ясно.
– Завтра я непременно расскажу о бесчинствах Герсвальда всем моим гостям. Подданные короля не могут оставаться в стороне, когда такое творится в их земле! – возмущённо добавила Лиэлид. – Но сегодня… я буду благодарна, если вы пока промолчите об услышанном. Ведь сегодня праздник – мне не хочется омрачать радость собравшихся столь трагическим событием. Лучше отложим разговоры о войне и набегах до утра.
– Разумеется! – фыркнул Кайл, и миролюбивые нотки вновь исчезли из его голоса без следа. – Не стоит переживать, миледи, я не стану никому досаждать своими байками! Впрочем, ваши страхи напрасны. Уверен, что никого здесь эта история не расстроит надолго. Что за дело высокорождённым милордам до чьих-то горестей, если они происходят не в их владениях и не затрагивают их интересов? Что за дело вам всем до чужих жизней, ведь у вас-то праздник? А мне на один миг показалось, что всё это действительно тронуло вас, задело за живое… Но ничто не растопит вечный лёд вашего сердца, моя госпожа. Как же отвратительно всё это притворство! Ненавижу лицемерие! Что ж… простите, что испортил ваш бал!
– Не смейте говорить со мной так! – задохнувшись от гнева, воскликнула Лиэлид. – Как можно меня обвинять в равнодушии, в чёрствости?! Да я единственный человек при дворе короля, который действительно пытается остановить войну и спасти кирлийцев от незавидной рабской доли!
– Благодарим за заботу, – не выдержав, съязвил Эливерт, но и этот его выпад остался незамеченным.
– Кайл! Миледи Лиэлид! – встал между ними богатырь Далард. – Да что нашло на вас сегодня? Довольно, довольно! Эти ссоры ни к чему. На нас уже косятся любопытствующие.