Настя уже спокойнее оглянулась на дверь – она не была уверена, но, кажется, кто-то там действительно всё ещё бродил по коридору.
– И что теперь? – прошептала она озадаченно. – Ты же спать тут не собираешься?
– Я бы не отказался… – мечтательно протянул атаман, нашёл её ладонь и, чувственно переплетая пальцы, слегка потянул за руку. – Что тут такого? Мы уже столько дней и ночей провели рядом…
– Горюшко ты моё!
Настя хмыкнула, передёрнула плечами, избавляясь от пробежавших по спине мурашек, слегка толкнула его в плечо.
Эл вновь повалился назад, раскинув руки, и смешно задрыгал ногами, словно перевернувшийся на спину жук.
– Ну, иди же ко мне! – страстно воззвал он, но со столь дурашливым видом, что Настя не сдержалась и прыснула.
– Ещё чего! Давай уматывай из моей постели! – велела она, уперев руки в боки.
– Ну-у-у-у… Ты же не заставишь меня спать на балконе, Рыжая? Там зябко и неуютно… – заскулил Эл.
– Нет, я тебя просто выпровожу отсюда, – пообещала Романова.
– Нельзя! – насупился тот. – Там эта старая кочка торчит под дверью.
– Да что ему больше делать нечего? – не поверила Анастасия.
– А что ему делать? – рассудил Эл. – Он старый, страшный и занудный. Его никто не ждёт. Остаётся только шпионить за другими и завидовать молча…
– Хорошо, побудь здесь! Но совсем немного! Как только он уйдёт…
Настя на цыпочках подкралась к двери, прислушиваясь – но замок ещё не спал и был полон тихих шорохов, так что она не разобрала, ушёл коротышка или подглядывает в замочную скважину.
– Рыжая, у тебя есть что-нибудь выпить? – долетело до неё через минуту тишины со стороны кровати.
– Ага, там у меня бочка с вином под кроватью, – язвительно бросила Настя, поспешно отходя от двери.
И подумала, что и сама сейчас была бы не прочь – во рту словно образовалась маленькая пустыня Сахара.
Но Эливерт иронии, похоже, не уловил, и, свесившись вниз, едва не рухнул с кровати.
Настя поспешно подскочила к нему, поймала в последний момент, проворчала:
– Свалился на мою голову, алкоголик несчастный!
И вдруг оказалась в его объятиях.
Она не ожидала от него такого проворства, ведь Эл был так пьян. Это оказалось так неожиданно. И так неожиданно… приятно.
Чуткие пальцы, сильные руки, от которых не мог спасти тонкий полупрозрачный шёлк платья. Горячее дыхание, скользнувшее по щеке. Лёгкий запах винограда. И сияющие во тьме глаза, в которых отражался лунный свет.
И так некстати вспомнилось, как серебрились капли воды на его загорелом торсе, там, у озера, когда её едва не утащил Болотный Дед, как чётко вырисовывались точёные мышцы гепарда на поджаром теле.
Но что-то неприятно шевельнулось в душе, не позволив забыться и раствориться в романтичной красоте этой ночи и в головокружительной близости этого мужчины. Ведь совсем не эти глаза хотела бы она видеть здесь и сейчас, и это были не те объятия, которых Настя жаждала на самом деле.
Элу, конечно, было наплевать на чувства. Он не искал чего-то серьёзного, не просил любви до гроба. Он желал её, потому что она не принадлежала ему. Инстинкт охотника – обычное дело для мужчин. Плюс – выпитый за сегодняшний вечер алкоголь…
И, всё-таки, это было нечестно, даже по отношению к атаману, что уж говорить о том, другом, кто не шёл у неё из головы.
Мгновения, краткие эпизоды этого волшебного вечера, вставали перед ней, как кадры из фильма. И чудилось, что из всех углов комнаты на неё неотрывно сморят синие глаза Северянина.
Она не могла предать эти глаза.
– Отпусти! – негромко сказала Настя.
– Это, возможно, последняя ночь, которую ты проведёшь в такой постели, – Эливерт не спешил выполнить её просьбу, проникновенно нашёптывая ей на ухо то, что она и сама понимала. – Завтра в путь. Кто знает, что ждёт тебя там, но точно не балы, мягкие перины и любовь. Надо ценить такие минуты – минуты мира, безопасности. Я бы остался…
– Но ты уйдёшь! – твёрдо сказала Настя и ощутила, как разжалось кольцо его рук.
Он вышел на балкон, почти не качаясь, подхватил кувшин с вином, стоявший на столике, плеснул в кубок и выпил залпом. Потом замер, вглядываясь в звёздное небо и глубоко вдыхая ароматы ночных цветов.