– Давай за мной! Тут недалеко…
***
Эйлве жалобно поскрипывал, с трудом протискиваясь по узким тёмным улочкам ночного города. Казалось, здесь и людям-то тесно – где уж лошадям и карете!
Какие-то неуклюжие строения громоздились с обеих сторон, угрожающе нависали, скрывая чернильное небо и первые тусклые звёзды.
Ставни на всех домах были наглухо закрыты. Кое-где над входом закопчённый фонарь подмигивал запоздалым путникам. И ни одной души!
Настя непроизвольно втягивала голову в плечи и поминутно озиралась по сторонам.
– Неприветливый городок… – словно прочитав её мысли, негромко сказал Наир.
– В лесу ночью и то не так жутко, – проворчала, соглашаясь, Романова.
– Да бросьте! – презрительно фыркнул атаман. – Так только на окраине. А вокруг Рыночной площади – веселье днём и ночью. Танцы. Вино рекой. Рину – ну, хоть утопись! Девки хохочут…
– Всё, как ты любишь! – не удержалась Рыжая.
– А что? Один раз живём, – Эливерт придержал своего Ворона, почти незаметного в тени. – Мы, кстати, прибыли.
***
Пришлось долго тарабанить в дверную колотушку, прежде чем в тёмной утробе домишки началось какое-то движение. Неяркий свет просочился сквозь широкие щели в рассохшихся ставнях.
– Кого там носит по ночам? – неприветливо вопросило убогое строение.
Скрипнула отдёрнутая в сторону задвижка, в узком смотровом отверстии мелькнул отблеск света. Дверь при этом и не думала открываться.
– Весь дом на уши поставили!
– Открывай! Свои, – Эливерт улыбнулся беспросветной темноте.
– Свои давно все дома, – не сдавался невидимый собеседник. – Валите!
– Одного всё-таки не хватает, брат, – разбойник тоже отступать и не думал. – Удачи твоему дому!
Громко лязгнул засов. В распахнутую дверь вырвался яркий свет лампы, зажатой в руке долговязого незнакомца. Тот сгорбился, застыв на пороге, не вмещаясь в низкий дверной проём. Отсветы огня пугающе искажали худое длинное лицо.
– Чтоб мне... Ворон! Откуда ты здесь? Я и не знал, что ты в городе, – почти испуганно промолвил ялиолец, изумлённо взирая на Эливерта.
– А что мне каждый раз письма слать? – рассмеялся Эливерт.
– Нет… Просто… я думал, ты затихарился где-то…
Незнакомец наконец сделал шаг навстречу атаману и распрямился во весь свой немалый рост. Он растерянно разглядывал тех, до кого дотянулись тусклые лучи лампы.
– С какого перепуга? – Эл пожал плечами. – Чего бы мне прятаться? Меня, вроде, не ищут.
– Так… это… ну, так-то да, – хозяин дома запнулся. – А ты надолго здесь?
Эливерт внезапно перестал улыбаться и, поймав взгляд своего собеседника, спросил с фальшивой любезностью:
– А может, друг мой, не знаю я чего? Может, ищут?
– Да брось! Кому ты сдался? – поспешно ответил верзила и отвёл глаза.
Этого оказалось достаточно.
– Кто? – холодно спросил атаман.
И Насте подумалось, что мысленно он сейчас вцепился незнакомцу в горло, как волк, и теперь уже не отпустит, пока не добьёт беднягу.
– Никто. Чего ты?
– Кто, Мифар?
– Да не знаю я! – долговязый в отчаянии оглядел тёмную улицу, словно ища там поддержки. – Ну, клянусь, не знаю! Так… слышал просто… Один пёс брехал, другой подхватил, а третий сам додумал, чего не было. Может, это вранье всё…
– А ты, стало быть, услышал и даже не потрудился узнать, кто ж это твоим дорогим другом интересуется. И с какой целью. Нехорошо, брат. Очень нехорошо. Ох, как не люблю, когда меня за барана держат! Сечёшь? Последний раз спрашиваю. Ты память-то напряги, брат! Глядишь, чего и вспомнишь! Кто? Как звать? Откуда?
– Эливерт, клянусь, я не при делах! Ну, не знаю я! И те ребятки, которых спрашали, не знают. Не из здешних он, не из наших. Чужой какой-то. Приехал, справился о тебе и исчез. А куда…
– Один был?
– Не знаю.
– Откуда приехал?
– Ворон!
– Ни хрена-то ты о шкуре моей не печёшься, брат! Ладно… Забыли. Нам ночлег нужен.
Мифар, и без того растерянный, как брошенный ребёнок, погрустнел ещё больше, обернулся на тёмный вход, словно желая поскорее юркнуть туда.
– Так ведь… это… некуда пустить, друг. Всё сдал. Сам в курятнике сплю. Жена с ребятишками, вон, под лестницей…
– Ишь ты как запел, тварина неблагодарная! Ну, приползёшь ещё, брат!
– Ворон! Ну чего ты? Что ж я на улицу их теперь выгоню? Они ж деньги платили. Не можно же людей ночью на улицу.
– Их нельзя – а я в канаве ночуй?
– Да ведь и тесно. Куда я вас всех… – чуть не плакал Мифар. – Ты, вот оно что… в трактир какой ехал бы… Ну, это, прости, брат!
Бедняга снова поник и неуклюже попятился.