Эливерт посмотрел на неё сверху вниз и решил довести абсурд до крайности. Или напротив вернуть всему происходящему смысл…
Стремительно наклонился, запрокинув её руки в замок над головой, и чувственно коснулся губами ложбинки у основания шеи.
– Что ты… – начала было Настя, но договорить он не дал, закрыв ей рот поцелуем.
Да что же это такое?!
Настя снова попыталась дёрнуться и оттолкнуть его. Но Эливерт не отступил, без конца покрывая поцелуями лицо и шею, обжигая сбившимся дыханием.
А Настя, минуту назад готовая выцарапать ему глаза, таяла под этими ласками, теряя последнюю способность к сопротивлению.
Но так нельзя!
– Пусти! – прошептала Дэини. – Умоляю тебя, пусти!
По щеке её скатилась слеза.
– Я Кайла люблю…
Эливерт замер, отстранился.
Она слышала его дыхание – всё ещё неровное, возбуждённое, смотрела прямо в глаза, впервые заметив в этих льдистых омутах такое необычное выражение. Слезы всё бежали из глаз, и Настя тихонько всхлипнула.
– Тоже мне новость! – наконец выдал Эл чуть насмешливо.
– Ты знал? – ошарашенно спросила Настя. – Но… откуда?
– Да про это уже все знают! Кроме этого сухаря с Севера. Как он может быть таким слепым дураком?!
– Пусти меня! Пожалуйста… – снова всхлипнула Настя. – Я не могу так…
– Глупенькая… – Эливерт шумно выдохнул и сел рядом. Его странный взгляд пугал ещё больше чем напор внезапной страсти. – Да я никого никогда силой! Тем более, тебя…
Ворон сгрёб Настю в охапку, обнял за плечи и стал качать, как малое дитя, поглаживая по голове, пока она не перестала плакать.
От его близости стало тепло и хорошо. В камине трещал огонь, дождь всё громче барабанил по крыше.
– А что, так заметно, да? – тихо спросила Настя.
– Нет. Я соврал. Так… от ревности соврал. Я же скотина, не забывай! Не переживай об этом!
Настя улыбнулась, успокаиваясь.
– А теперь давай-ка раздевайся и спать! – неожиданно выдал Эливерт.
– Что? – Настя встрепенулась в его руках.
– До чего ж ты смешная! – он поцеловал её в макушку, невинно и мягко, как целуют маленьких дочерей, а не желанных женщин. – Я схожу в сарай, а то здесь дрова закончились. А ты наконец переоденешься, укутаешься в плащ и ляжешь спать! А я потом подкину в очаг и… тоже лягу. Не с тобой. Там. По правде сказать, я жутко устал…
Как только он скрылся за дверью, Настя поспешно вскочила, сняла всю одежду, натянула его рубаху – коротковата всё-таки, едва прикрывает ягодицы. Вещи разложила на скамейке у огня. И юркнула обратно в постель, закутавшись в плащ с головой.
Её по-прежнему знобило, но теперь она уже не понимала отчего. Рубашка пахла Эливертом, и этот запах мешал уснуть, возбуждая и напоминая обо всем, что произошло.
Скрипнула дверь.
– Дождь какой льёт… Дэини?
Она не ответила, притворяясь спящей.
Щёлкнул засов. Зашуршало сено.
Вскоре до слуха Насти донеслось мерное дыхание атамана, да ещё потрескивали дрова, и монотонно убаюкивал шум дождя. Под такую колыбельную глаза закрылись сами собой.
***
Ночью Настю разбудил какой-то посторонний звук.
Она открыла глаза и долго лежала, прислушиваясь. Необъяснимая смутная тревога не отпускала, хотя на старой мельнице царило спокойствие.
Снаружи продолжал шелестеть дождь, но уже тише – видно, близился к концу. Потрескивали углями догоравшие в очаге дрова, освещая горницу багровыми отблесками.
Эл спал: до Насти доносилось его спокойное дыхание, а храпеть он, к счастью, был не склонен.
Рыжая поглядела в окно – на улице было светлее, чем в доме. На смену чернильным грозовым тучам пришли лёгкие, серебристые, словно подсвеченные изнутри. Они придавали летней ночи особое сияние. Будто лунный свет пробивался сквозь их пелену.
Да откуда ему взяться? Нынче новолуние, и даже тонкий серп месяца исчез с небосвода.
Всё было мирно и тихо, и Настя, повернувшись на бочок и укрывшись получше плащом, уже собиралась благополучно заснуть.
Она, наконец, согрелась, больше её не трясло, как в лихорадке. Самое время погрузиться в сладкие сны до самого утра.
И тут она снова услышала странный звук…
Шлёп, шлёп. Словно шаги по лужам.
Она подскочила и села на своём топчане.
Вот! Это и заставило её проснуться.
Рыжая в страхе прислушалась, и снова… Шлёп. Шлёп. Шлёп.
Там, снаружи, дождь лил всю ночь, кругом грязь и вода. И никто не смог бы подойти тихо. Именно такой мокрый шлепок сопровождал бы каждый шаг.
Но кто же это? Крадётся в ночи, так медленно и осторожно. Случайный путник?