— Но, — перебил Шейн, приподнимая взгляд, — все же я смогу это сделать, так как я уже хорошо знаю основы? Вы это хотите сказать?
Мужчина улыбнулся. По взгляду Шейна он понял, что тот наконец-то начал все осознавать. Да, изучать новый подэлемент всегда было сложно. Ты не только хорошо должен был понимать сам процесс превращения стихии в этот элемент, но также ты должен был привыкнуть к тому, как реагировало твое тело на эти изменения. Далеко не каждый маг может перенести пагубное влияние магии, которое вынуждено терпеть тело во время создания нового элемента. Проще всего приходится инманам, потому что их мана собирается не внутри тела, а снаружи. Экманы же, собирающие ману внутри своего тела, сильнее всего подвергаются воздействию своей магии, и Шейн был одним из них. Однако при всем этом Даррагер почему-то был уверен, что именно этот парень мог справиться с чем-то подобным.
— Да, — соглашался мужчина, — не все маги имеют такой же талант, какой есть у тебя.
Шейн выдохнул. Опустив руки, он развернулся всем телом к преподавателю и серьезно ответил ему:
— Я не верю в талант. В мире существует только усердие.
— Правда? Ты не веришь в дар бога?
— Какого? — на губах парня появилась насмешливая, даже немного ироничная улыбка. — В бога Солнца? Разве по истории он не передал нам только проклятия, да пороки?
— Ну… — Даррагер отвел взгляд в сторону. Религия для мужчин в мире была самой болезненной и неприятной темой. Все женщины поклонялись богине Луны. Она была единственной, кто признавался церковью. Мужчины же по своей природе относились к храму бога Солнца, но при этом они не могли открыто отстаивать свою веру, иначе их называли еретиками и просто начинали казнить без разбора. При этом верить во всевышнюю силу хотелось всем, ведь у каждого были какие-то надежды.
— Можете не отвечать, — заговорил Шейн, качая головой. — Мой ответ: нет, не верю. Я научился всему сам благодаря тяжелым тренировкам. Был бы тут вопрос таланта, и мне не пришлось бы проходить через страдания.
— Что ж… — Даррагер улыбнулся. Почесав затылок и вновь взглянув на Шейна, он с улыбкой спросил: — Тогда, может, повторим бой?
— Повторим.
Неподалеку от того места, где тренировался Шейн, находилась и Джулиана. Девушка, скрываясь где-то между учебными корпусами, задумчиво поглядывала на брата, усердно тренировавшегося с учителем.
Да, Шейн не был похож на себя прежнего, и это настораживало. Прежние покорность, боязливость и скромность теперь будто не существовали для него. Шейн отличался от самого себя так сильно, словно бы он был другим человеком.
— Ты следишь за своим братом? — прозвучал высокий женский голос неподалеку.
Джулиана, повернув голову, заметила быстро приближавшуюся к ней парочку подруг: Эрсен Эдмонд и Флорен Русичель. Если Эрсен, как всегда, была сдержана и строга, то Флорен, словно ребенок, широко улыбалась и практически подпрыгивала на каждом шаге от радости.
— Я… — протянула Джулиана, отводя взгляд. — Не слежу.
Флорен рассмеялась. Остановившись рядом с подругой, она слегка склонилась к ней и поучающе заговорила:
— Когда ты тайно смотришь на кого-то — это и называется слежкой.
Джулиана замолчала. Манера речи Флорен, ее поведение и даже эмоциональность — все это было настолько привычно, что ни Джулиана, ни Эрсен уже не придавали этому никакого значения, однако, если бы на этом же месте стояла другая девушка, которая пыталась бы вести себя также, безучастными они бы не остались. Скорее они бы сделали все, чтобы проучить ее и избавиться.
— Матушка приказала сделать так, — отвечала Джулиана, прислоняясь спиной к каменной стене, — чтобы ни одна семья не смогла забрать себе Шейна.
— И?
— Нужно выяснить кто близок к нему, чтобы избавиться от них.
Флорен улыбнулась. Да, она не была удивлена чему-то подобному. Талантливые мужчины были навес золота, и они же были крайне опасны. За подобными личностями нужно было тщательно следить, особенно, если это был кто-то из твоей собственной семьи.
— Но, — выпрямившись, Флорен загадочно сощурилась и чуть коварнее улыбнулась, — есть же что-то еще?
Джулиана задумалась. Она не хотела отвечать на этот вопрос, но, зная характер подруги, понимала, что та все равно бы не отстала от нее до тех пор, пока не докопалась бы до истины — такова была натура Флорен.
— Я продолжаю думать над вашими словами, — ответила Джулиана, начиная недовольно кривить губы.
Услышав эти слова, третья девушка, Эрсен, задумчиво нахмурилась. Когда ее густые черные брови сомкнулись вместе, а взгляд стал предельно строгим, она спросила: