— Мам… — протянула девушка, оборачиваясь ко входу в комнату. — Я ведь только разошлась.
Женщина быстро осмотрела тело лежавшего на полу сына и вновь подняла взгляд на свою дочь. Внешний вид той был достаточно откровенным даже для сна: через полупрозрачную короткую сорочку были видны не только изгибы ее точеной женственной фигуры, но и очертания ее нижнего белья, состоявшего только из тонкой линии трусов, и ее пышная, практически ничем не скрытая, грудь. Хотя, нужно было сказать, сама матушка выглядела не лучше. Поверх ее тонкого хлопкового платья, глубокий треугольный вырез которого обнажал пышную грудь, была накинута лишь белая легкая шаль.
— Закон запрещает убийство членов семьи, — произнесла женщина спокойным ровным тоном. — Еще немного, и он сломается. Не видишь?
Девушка недовольно оглянулась и посмотрела на Шейна. Парень лежал весь в крови. Многочисленные удары хлыста не просто оставляли на его коже красные следы, они разрывали ее, проникая в самую глубь плоти.
— Ладно, — протянула девушка раздраженно, — ты права.
Повернув голову влево, Мор или так называемая Моржана Дориан взглянула на соучастника всех этих пыток — дворецкого. Мужчина хладнокровно стоял в дальнем конце комнаты, лишь изредка покидая это место и выполняя приказы своей госпожи.
— Дворецкий, — произнесла Моржана строго, — вынеси эту псину на улицу. — Приподняв ногу, девушка внезапно наступила своей босой стопой на лицо Шейна. Намеренно надавив на него, она довольно улыбнулась. — Пусть освежится.
Ощущения от давления на собственное лицо вызывали больше не боль, скорее гнев. Всевозможные пытки, боль от ударов и издевательства на протяжении двух недель с момента его попадания в новое тело стали к этому моменту просто невыносимыми. Шейн, окончательно отбросивший в сторону чувство самосохранения, недовольно произнес:
— Как же меня уже достал…
— Что? — прозвучал удивленный и даже какой-то взбудораженный голос Моржаны. Девушка начала давить на лицо собственного младшего брата еще сильнее, чем прежде, будто бы пытаясь своей ногой размазать на нем что-то. — Ты еще говорить способен? Может быть нам тогда продолжить?
Шейн слегка наклонил голову влево. Взгляд его стал зловещим и пугающим.
— Весь мусор, — продолжил свою фразу парень, — что льется из твоего поганого рта.
Неожиданно Шейн вновь повернул голову вверх и вцепился зубами в женскую ногу. Он уже не просто кусал, нет, вцепившись, словно голодный зверь в кусок мяса, он резко дернул голову влево, перевернулся на бок и потянул вместе с собой Моржану.
Девушка потеряла равновесие и с громким визгом рухнула на спину, а Шейн, оставшись с куском мяса в зубах, вырванным из женской стопы, вскочил на ноги. Выплюнув из своего рта остатки плоти, он быстро побежал к окну. Где-то за спиной зазвучали громкие женские крики и плачь.
Оказавшись рядом с окном, единственным выходом для него из этого места, Шейн развернулся боком и с разбега выломал стекло. Его тело рухнуло в кучу снега прямо со второго этажа.
В это же время Шанна Дориан — мать семейства Дориан, испуганно бросилась к дочери. Моржана лежала на полу, руками удерживаясь за собственную ногу. От боли она практически извивалась. Кровь ее быстро начала растекаться, пачкая собой и ковер, и пол.
— Моржана! — испуганно вскрикнула Шанна. Женщина села на пол рядом с дочерью и с дрожащими руками замерла. От шока глаза ее были расширены, а губы приоткрыты.
— Что это…?! — обрывисто кричала Моржана на весь дом. — Псих! Точно псих!
От этих слов Шанна будто пришла в себя. Резко выпрямившись, женщина повернулась к перепуганному дворецкому и гневно закричала:
— Поймать! Поймать его немедленно и привести ко мне!
***
«Это был мир матриархата. Мир с совершенно извращенными понятиями любви, чувства долга и дружбы. Мир, заключенный или построенный на основе одной дико популярной и абсолютно бессмысленной новеллы».
Продолжая идти куда-то вперед сквозь метель, Шейн прикрывал лицо правой рукой, а левой размахивал так, будто бы пытаясь помогать себе продолжать идти. Развязать веревки оказалось намного проще, после пробуждения от действия наркотиков. Особенно просто это оказалось после падения со второго этажа прямо в снежный вал.
Теперь тело его уже не чувствовало холода. Оно не чувствовало ничего, кроме слабости, которая будто вынуждала его прямо сейчас рухнуть в снег и уснуть вечным сном.
«Мир, уже знакомый мне благодаря щебетанию одной особы из прошлого. Было ли это место всего лишь книгой или реальным параллельным измерением понять было невозможно. Да, и какая разница книга это или же реальность? Все это, все то дерьмо, что мне приходится терпеть, просто смехотворно».