Хмф, — он спрыгнул с деревянной подставки, метая хвостом. — Какое холодное сердце.
— Не делай вид, что не любишь это во мне.
Я восхищаюсь твоим пылом. Не меняйся, голубка.
Я отвернулась от дружелюбных огней дома.
— Не планирую.
Кроме одного визита в квартиру за сменной одеждой и сумкой для побега, я спала в доме, вернувшись с распутья. Зак был в моей квартире, и я не хотела быть рядом с ним.
Если я буду смотреть на него, придется говорить с ним о прошлом, о его предательстве десять лет назад. Хоть я сказала, что хотела объяснений, часть меня просто хотела вонзить в него нож и покончить с этим.
Я прошла к задней двери конюшни. Рикр смотрел мне вслед, но мудро не пошел за мной.
Я открыла дверь, пошла по лестнице, направив чувства вперед себя. Я знала, что Зак был там. Рикр был прав, энергия друида расходилась от него волной, захватывая все больше, чем дольше он оставался на одном месте.
От этого я скрипела зубами, его сущность пропитывала мой дом. Я хотя бы не ощущала резкий гул силы Лаллакай, она охраняла его внимательно с возвращения с распутья, но она куда-то улетела сейчас.
Я замерла у двери, здоровая ладонь потянулась к карману, но надежного складного ножа там не было. Я была не вооружена, и я ненавидела и это.
Я ненавидела все в этом.
Стиснув зубы, я распахнула дверь и вошла. Гостиная казалась нетронутой, только одеяла были сложены на диване, а сверху на них — подушка. Дверь спальни была закрыта, как я ее оставила, но дверь ванной была открыта, свет падал оттуда на тускло озаренную гостиную.
От стука двери, закрывшейся за мной, Зак вышел на порог открытой ванной. Черные джинсы плотно сжимали его ноги и узкие бедра. На нем не было футболки, и было видно четкие мышцы торса. Белый бинт был приклеен к его чуть загорелой коже.
Его волосы были мокрыми от недавнего душа, челюсть — гладко выбрита, а зеленые глаза пристально смотрели в мои через комнату.
Я посмотрела на бинты на левом бицепсе и правом предплечье, на правом боку под ребрами, квадрат был приклеен к груди слева. Он держал в руке моток лейкопластыря. Я не помнила, чтобы Дюллахан так его ранил.
Воспоминание всплыло в голове: безумный крик вырывался из моего горла, и я бросилась на него с ножом.
Точно. Я его ранила. Это были раны от ножа.
Я подняла голову, бросая ему вызов поискать вину, которой не было, в языке моего тела. Я не ощущала чувства вины. Он заслужил это и больше.
Я смотрела на его лицо. Вид его, понимание того, кто он, зажигало огни ненависти, сожаления и презрения к себе с той ночи десять лет назад. Его предательство терзало меня, свежее, словно только вчера он ушел от нашего обещания, бросив меня, избитую и сломленную, под дождем.
Он прислонился плечом к косяку двери.
— Ты вернулась.
— Я не уходила далеко, — ответила я, голос был хриплым от эмоций, которые я подавляла.
— Я знаю. Я тебя видел, — он махнул на окно с видом на пастбище, а потом посмотрел на мою перевязанную руку. — Как твое плечо?
Ответить спокойно было почти невозможно, но я выдавила слова:
— Треснувшая ключица. Когда ты уходишь?
— Мне нужно собрать услуги фейри, которые в долгу передо мной. А потом…
— А потом ты уйдешь и никогда не вернешься.
Он оттолкнулся от дверного косяка и прошел в гостиную.
— Да?
— Да, — прорычала я. — Или я зарежу тебя и скормлю твои внутренности твоим варгам.
— Серьезно, — он медленно приближался, как ягуар к добыче. — Ты хочешь мне смерти? Или просто хочешь ранить меня?
— Все сразу. Боль, потом смерть.
Он оказался слишком близко, но я не могла остановить его приближение.
— Сложно в это поверить, — хрипло сказал он.
— Ты уже забыл, кто оставил тебе эти раны?
— Ты… но они и близко не были убийственными, — его широкие плечи перекрыли все, и мои предательские ноги попятились. — Вскоре после того, как ты ранила меня ножом, ты рисковала жизнью, чтобы спасти меня.
Я отступила снова, и спина врезалась в дверь.
— Странный поступок для той, кто хочет мне смерти, не думаешь? — он замер, между нами было меньше фута, его взгляд пронзал меня. — Почему ты меня спасла?
Мое сердце гремело за ребрами, все внутри сжималось, осколки скрежетали. Я хотела ударить его. Хотела пустить его кровь.
Но больше всего я хотела, чтобы он произнес слова, которые исцелят осколки во мне. Слова, которые исправят то, как он разбил меня. Слова, которые позволят мне оставить прошлое в прошлом.
Но такие слова не существовали.
Его слова не исцелят меня. Не изменят то, что произошло между нами. И я не могла вытерпеть мысль, что буду слушать его неадекватные объяснения или слабые извинения — хуже, если извинения вообще не будет. Он уже уничтожил меня один раз. Если я узнаю, почему, смогу разбиться снова.