— А-а, да. Во дворец. Надо ехать… — пробормотал герцог, словно и не думал об этом. От слова «дворец» к нему вернулось сознание, и в глазах постепенно разгорелся огонь. Я внимательно наблюдала за ним и заговорила:
— Отец, вы в порядке?
— А ты… в порядке? — как всегда, спросил меня о здоровье герцог, обведя взглядом. — Как самочувствие? Доктор сказал, что тебе все еще нужно восстановиться.
— Я в порядке. Мне намного лучше.
— Дворецкий сказал, что ты хочешь выехать, — наконец-то подошел к главному герцог. Я быстро кивнула.
— Мне скучно. Думаю что прошло уже достаточно времени…
— Это так. Прошла уже неделя.
Герцог кивнул. Мне вдруг стало смешно, что теперь я сама могла отмерять и отменять свой домашний арест. Раньше без разрешения герцога или Дерека я и шагу не могла ступить из комнаты…
— Пусть будет так.
Я сильно забеспокоилась из-за слишком легко полученного разрешения.
— Спасибо.
— Но не без одобрения остальных членов семьи.
Однако беспокойство в следующий момент обрушилось на мою голову. Я растерялась от последовавших без промедления слов герцога.
— …Отец.
— Извини, что не могу выполнить твою просьбу. Однако ты прошла церемонию совершеннолетия с фамилией Экхарт, и ты часть этой семьи.
Конечно, в его словах был смысл. Из-за того, что я натворила на церемонии совершеннолетия, все глаза империи сейчас направлены на герцогский дом. Однако я думала, что услышу предложение расстаться тихо, когда стихнут слухи.
«Вернулась же его родная дочь, почему, черт возьми, он меня не отпускает?»
Я совершенно не могла понять. Я потеряла дар речи и лишь пристально смотрела на него.
— Но… если ты хочешь, то я позволю тебе покинуть наше имение, — спокойно добавил герцог, и я округлила глаза.
— Вы… знаете, куда я отправлюсь?
— Куда захочешь.
Я ошарашено смотрела на герцога. На душе было странно. Совсем недавно я и надеяться не могла, что он выслушает меня.
— …А Дерек? — указала я на свою главную помеху. Казалось, что, зомбированный Ивонной, он так просто меня не отпустит. — Он, несомненно, будет против.
— Пока что герцог здесь я, что он сможет сделать?
От моего вопроса у герцога изогнулись брови. Ответив недовольным тоном, герцог тут же предложил интересный выход из ситуации:
— Если он не захочет тебя отпускать, просто беги ко мне. Я надеру ему задницу.
Он озорно улыбнулся. Давно я не видела такого шутливого выражения лица.
Правда, когда он дарил мне магический самострел, я видела эту улыбку. Тогда мне было неловко и неудобно с таким герцогом, но…
Утром перед церемонией совершеннолетия мое сердце, которое, как я думала, превратилось в камень, снова забилось. Я крепко сцепила руки под столом.
— Отец.
— Да?
— Насколько вы доверяете Ивонне?
От неожиданной перемены темы синие глаза герцога расширились.
«Правильно ли я поступаю?» — подумала я и не смогла перестать пылко смотреть на герцога.
— С чего вдруг ты заговорила о ней?..
Он посмотрел на меня, словно пытался понять мои мысли. А затем чуть понизил голос, будто ему что-то мешало:
— Может быть, у тебя остался осадок, потому что мы не обыскали ее комнату?
— Нет. Не это… еще до церемонии совершеннолетия к ней же не до конца вернулась память.
— Ну… да, — согласился со мной герцог с сомнением в глазах. И успокоил меня взглядом, говорящим, будто знает обо всех моих заботах.
— Я не буду объявлять о ней до тех пор, пока к ней окончательно не вернется память.
Из-за того, что зомбированный Дерек привел ее в день церемонии совершеннолетия, это уже было сомнительно, но я твердо хотела еще раз подчеркнуть свой вопрос. Поэтому я взглянула на герцога и, не дрогнув голосом, с трудом произнесла:
— Когда вы будете с ней… загляните в ее чашку чая, отец.
— В чашку чая?
Лицо герцога приняло ничего не понимающий вид.
— Что это значит, Пенелопа?
— Не сильно ей…
…верьте. Я с трудом сдержала подступившие к самому горлу слова. Еще до появления недоверия к моим словам я боялась девушки, промывшей мозги Иклису даже не целой реликвией.
Если она узнает, что я сказала такое герцогу, то, возможно, не оставит меня в покое. Но все же я не могла спокойно допустить, чтобы она так же зомбировала герцога.
Я не смогла договорить и не могла рассказать подробнее. Мне самой были противны мои трусость и опасения.
Но все же, все же…
— Просто, если будет возможность, сделайте так.