— И что? Поздравляю.
— А еще меня повысили до простолюдина. Я больше не раб.
— Хорошо.
— Поэтому… теперь, как ваш рыцарь, я смогу сделать для вас все, госпожа.
— Что? — бестолково переспросила я, не понимая.
Иклис немного застенчиво потупил глаза и пробормотал:
— Я отомщу тем, кто поступил так с вами, госпожа.
— Ха.
Конечно же, у меня вырвалась усмешка. Да он не просто псих!
Я хотела добавить, что не кто иной, как он, сделал это со мной, но сдержалась. Он так со мной разговаривал, как будто у него вообще даже мысли о таком не проскакивало. Может, стоило накричать на не понимавшего меня собеседника? Нет, только силы растрачивать.
— Кому же это? — спросила я, нарочно притворившись, что не понимаю.
— Ивонне, — тут же последовал ответ. — Герцогу Экхарту, Дереку Экхарту, Рейнольду Экхарту, дворецкому Феннелу, старшей горничной и всем слугам и рыцарям, которые клеветали на вас, госпожа.
Я промолчала.
— Марку Альберту, Питеру Райнеру, Керику, Хансу, — продолжал он перечислять незнакомых мне людей. Казалось жутким, что он выучил все эти имена.
Закончив бормотать, Иклис медленно опустился передо мной на колено. Как при первой встрече, он осторожно приблизил лицо к моей руке, в которой ничего не было, и потерся щекой.
— Я был неправ. Я много думал после того, как вы ушли в тот день, госпожа. Если вы не хотите простой, не аристократической жизни, не хотите отказываться от положения…
Мерзавец поднял голову и дотронулся влажными губами до моей руки.
— …Как единственный рыцарь смеет, не усвоив даже этого, предлагать сбежать?..
Я промолчала.
— Но теперь я изменил планы и вот этими руками возьму за горло всех обитателей герцогского дома. Нет! Если вы захотите, этими руками я захвачу империю, — пообещал Иклис, глядя на меня с блеском в глазах. — Только разрешите. И я сам все…
— Иклис. — Я не могла больше это слушать и тихо позвала его, чтобы прервать его болтовню. — Ты слышал от слуг, что я все спланировала и выпила херес, зная, что в нем яд?
— Э-э…
Он замолчал от испуга. Но серо-карие глаза ответили, что он все знал о произошедших событиях.
В отличие от прошлого, когда я молча разрешала ему делать, что он хотел, теперь я резко выдернула руку, о которую он терся лицом.
— Обитатели, обитатели этого дома…
Иклис торопливо схватил выдернутую кисть своей окровавленной рукой.
— Обитатели этого дома вынудили вас совершить этот поступок, госпожа…
— Это все из-за тебя.
— Что?..
— Я выпила яд из-за тебя.
Конечно, не из-за одного Иклиса, а по многим причинам. Но что он сделает, даже если это неправда? Не он один может быть сволочью.
Глядя, как на его лице проступило замешательство, я ласково улыбнулась. И добродушно произнесла по слогам:
— Это ты вынудил меня попытаться убить себя.
Каково? Каково тебе слышать, что любимая женщина пыталась убить себя из-за тебя?
Устремленные на мое улыбающееся лицо серо-карие глаза шокированно расширились и наполнились слезами.
— Ч-что…
Иклис перестал дышать, словно его парализовало. Увидеть в реальном времени, как бледнеет его лицо, всегда бесстрастное, как у восковой куклы, было довольно забавно.
— А, так ты не видел, как я умирала?
Мне понравилось, что у него до дурноты сбилось дыхание. Я медленно наклонилась и приблизила лицо к его лицу, ощутив его вздох.
— Г-госпожа.
Его плечи затряслись, а веки задрожали.
У меня поднялось настроение, и я сладко зашептала:
— А ты, случайно, не пробовал пить яд? Если выпить яд, не проходит и нескольких секунд, как в груди начинает гореть, словно в нее ударили чем-то раскаленным. Потом становится трудно дышать, распахивается рот, и из него фонтаном выплескивается красная кровь. Тот, что выпила я, разрушал кровеносные сосуды и снижал свертываемость крови, поэтому кровотечение не останавливалось. Так что даже после того, как я потеряла сознание, из меня вылилось как минимум еще ведро крови. А пока я не потеряла сознание, мне было очень больно, Иклис. Знаешь, как я страдала?
— А-а-а… Г-госпожа, госпожа!
Я сделала печальный вид, чувствуя себя актрисой на сцене, и не смогла не заметить, что лицо Иклиса исказилось от боли, словно он сам принял яд. Похоже, что его признание в любви не было пустыми словами.
Когда он привел Ивонну накануне церемонии совершеннолетия, я ощутила отчаяние, упадок сил и разочарование.
Вот и ты почувствуй то же самое!
Я стерла с лица страдальческое выражение и отчетливо проговорила сквозь зубы: