Слегка кривлю челюсть от этой похвалы, дожидаясь, пока швейцар на входе откроет и закроет дверь, пропустив постоялицу внутрь. Когда возвращаюсь в салон, Саша уже перебралась на переднее сиденье, и это ставит меня перед выбором: оговорить свою полную незаинтересованность в сексе прямо сейчас или довериться кольцу на ее безымянном пальце, которое она периодически вращает туда-сюда, поблескивая неслабым бриллиантом.
Я выбираю первое.
Прежде всего потому, что настроение у меня давно пробило дно, и, если ей нужен мой член в аренду, сегодня как раз тот день, чтобы от такого запроса я почувствовал себя куском мяса с неплохим навыком трахаться.
— У меня часа полтора, — обозначаю, посмотрев на девушку. — Можем проехаться по центру и выпить кофе. Я знаю место с хорошим видом. Потом отвезу тебя назад. Подойдет?
— М-м-м… супер, — кивает она и расправляет шелковую юбку на коленях. — Поехали, — пожимает плечом.
Ее энтузиазм достаточно живой, чтобы выглядеть настоящим, манера поведения — раскованная и уверенная, то есть полная противоположность той, к которой я успел выработать тестостероновую зависимость: робкие взгляды с дрожью от малейшего моего прикосновения. Магнитное поле из осторожных прикосновений, которые, сука, боюсь спугнуть. И гребаный кол в моих штанах, обеспечивший дискомфорт к тому времени, как начинаю парковаться.
Оставшуюся часть пути до сквера с отличным видом преодолеваем пешком. Эта прогулка максимально неторопливая и приятная в физическом плане, потому что уличный воздух перестал душить, но именно ментальная неудовлетворенность момента душит меня вместо гребаной жары — я мечтаю о том, чтобы рядом сейчас была другая девушка, и эта потребность жрет меня изнутри, ведь я все еще не уверен, что наши желания совпадают.
И что для извинений у меня будет больше одной попытки.
— Сделаешь мне фото? — просит Саша, протягивая телефон.
Она позирует рядом с пальмой, и, на мой взгляд, с фотками полный порядок.
В кафешке, которую я рассматривал, как базовую, на улице все столики заняты, поэтому занимаем место внутри — через панорамное окно вид не хуже, чем с улицы.
Садимся друг напротив друга за столик на двоих, и я принимаюсь отупело изучать меню.
— Я что-то проголодалась, — слышу. — Возьму салат. Хочешь что-нибудь посоветовать?
— Да… все салаты с морепродуктами… — поднимаю на нее глаза.
Возможно, шестое чувство — это не выдумка, но меня оно определенно решило выебать во все щели, так как ни хера… ни хера вообще не подготовило к тому, что прямо по курсу за столиком у аквариума с устрицами я увижу… Яну…
Я перестаю функционировать по щелчку. То есть мышцы сковывает временная атрофия и я перестаю двигаться. Замираю прямо так, как сидел, глядя в распахнутые карие глаза в пяти метрах от себя.
Я их цвет вижу отчетливее некуда, ведь Яна под лампой сидит. На столе перед ней — раскрытый ноутбук и стакан фреша с трубочкой.
Я фиксирую все.
Все эти детали, включая сарафан, в который она одета. И то, как ее глаза мечутся между мной и Сашей. Круглые и полные эмоций, от которых у меня реально сводит живот. В тот момент, когда ее взгляд окончательно фиксируется на мне, понимаю: все, что будет происходить дальше, я заслужил…
Глава 45
Если во мне были зачатки взвешенности, то просыпаются они именно сейчас, когда со своего места наблюдаю, как Яна закрывает ноутбук и быстро кладет его в шоппер. Сумка висела на спинке стула, и, прежде чем с ней справиться, она ее роняет.
Каждое ее движение — запредельные децибелы, которые и велят мне слиться со своей взвешенностью в гребаных страстных объятьях: Яна хватает со стола телефон, вскакивает, скрипя по полу стулом, вешает шоппер на плечо и забирает стакан…
Втянув носом воздух, слышу голос Саши и не реагирую.
Резкими шагами Яна приканчивает разделяющие нас пять метров. Когда снова ловлю взгляд, понимаю, что степень синхронизации наших эмоций все время сильно недооценивал. Если бы она смотрела мне в глаза почаще, я, возможно, понял бы это быстрее, но она всегда от меня пряталась. Всегда, твою мать!
Это делает нас противоположностями, потому что свои эмоции я вообще скрывать не привык. Не привык с людьми осторожничать. Именно это никогда не позволило бы мне пойти по “семейной дорожке” и стать адвокатом — истина, с которой батя в конце концов смирился, но пообещал, что жизнь еще научит меня дипломатии.