Он покраснел и отвел взгляд, не а силах посмотреть в глаза молодому человеку.
— В общем, я узнал, что она истратила деньги на покупку домика и родила тебя. Я больше ни разу не разговаривал с ней. О-о-о-ох… Потом я несколько раз видел тебя… Случайно, но она об этом не ведала. Я знал, кем ты работаешь, понимал, что натворил. По черт побери, я же никогда не давал ей никаких обещаний. Она знала, что я женат. По крайней мере к тому моменту, как забеременела. Я не виноват.
Ченс почувствовал, как по спине поползли мурашки. Значит, он провел всю свою жизнь под крышей дома, купленного на деньги этого ублюдка, этого подлеца! Его затошнило.
— Понимаешь, — продолжал Логан, — я собирался в ближайшем будущем сказать тебе… Может быть, помочь деньгами…
Ченс сжал кулаки, но в следующее мгновение сделал шаг назад. Этому должен быть положен конец. Он сплюнул кровавую слюну в пыль под ноги Логана и ткнул его дрожащим пальцем.
— Мне от вас ничего не нужно. Ни сейчас, ни в будущем. Но жить дальше с сознанием того, кто мой отец, мне будет гораздо тяжелее, чем вам после признания. Я всегда внушал себе, что он скорее всего просто один из «добрых старых приятелей», который устроил себе очередное субботнее развлечение. Мне не хотелось думать, что мужчина, из-за которого я появился на свет, окажется законченным подонком. Теперь оставьте меня в покое! Не хочу, чтобы кто-то проявлял обо мне заботу! Тем более такой человек, как вы!
Ченс отвернулся, покачнулся, но устоял на ногах, оперевшись о кабину машины. Потом с трудом забрался в салон. Мучительного выражения лица Логана Генри он не видел. Но даже если бы и видел, его бы это не задело, потому что все в душе Ченса Маккола помертвело и заледенело.
Ченс завернул за угол и остановил свой пикап, не выключая двигателя. Чтобы войти в дом и оказаться лицом к лицу с матерью, нужно было набраться мужества.
Ему удалось незаметно вернуть Чарли его «олдс» и пересесть в свой пикап. На эту нехитрую операцию ушли последние силы. Все тело после драки невыносимо болело. Взятый напрокат смокинг лучше сразу сунуть в печку — эти пятна крови ни за что не отстирать. Но смокинг волновал его в данный момент меньше всего.
Предстоящая встреча с матерью виделась Ченсу самым трудным делом, которое приходилось совершать в жизни. Прежде чем окончательно поверить в то, что довелось узнать этим вечером, он должен услышать подтверждение этому от нее лично. Тогда и только тогда он смирится с мыслью о том, что Виктория Генри потеряна для него навсегда.
Летти Маккол вошла в кухню именно в тот момент, когда Ченс открыл входную дверь.
— О Боже! — прошептала она и сделала шаг в его сторону. — Ченс, что с тобой?
Страдание, которое переполняло душу, было настолько невыносимым, что он выпалил напрямик:
— Я встретился со своим отцом. Крепкий парень.
Летти оцепенела. Кровь отхлынула от лица, руки упали вдоль тела. Ченс отступил назад, не желая ее прикосновений. Как бы ни болело избитое тело, душевная боль была сильнее.
— Что ты сказал? — прошептала Летти. — " — Где ты был вечером? Откуда ты узнал?..
— Ты хочешь знать, где я был? — выкрикнул Ченс и тут же сморщился от боли в челюсти. — Я скажу тебе.
Там же, где бывал почти каждый день в течение уже нескольких месяцев. Я был у девушки. И хочешь, мать, я скажу тебе, кто она?
Летти отрицательно покачала головой. Выражение лица сына напугало ее до смерти.
— Но я все равно скажу, — упорствовал Ченс, направив указательный палец в ее сторону. — Несколько месяцев назад я встретил и полюбил свою сестру. Не хило, а?
— Ты что… Боже милостивый!.. — простонала Летти, закрыв лицо руками. — Ты уверен, что она?..
— Ее зовут Виктория Генри, мама. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Логан! — Едва различимый шепот слетел с ее губ.
Летти медленно опустилась на потрескавшийся линолеум и скорчилась на полу. Это было то, что ему надо было услышать и что услышать он больше всего боялся.
Проклятый ублюдок сказал правду. Сердце Ченса превратилось в камень. Он чувствовал, что должен немедленно бежать отсюда, прежде чем наговорит такого, о чем потом будет жалеть. Но глубина душевной раны ожесточила сердце, и парень нанес еще один удар.
— Значит, это правда. Ты связалась с этим подонком, забеременела, а потом пыталась женить его на себе!
— Ченс, ты ничего не понял. Я любила…
— Даже не говори мне об этом! — прервал ее Ченс, чувствуя, как боль переполняет его. — Я не хочу ничего слышать про этого человека. Я хочу знать только одно. Почему ты не сделала то, о чем он тебя просил? Почему не избавилась от меня, мам? Зачем оставила меня и обрекла нас обоих на эту кошмарную жизнь?
Летти заплакала, свернувшись в клубок и уткнув голову в колени.
Ченс был слишком далек от того, чтобы обращать внимание на ее отчаяние. Повернувшись, он двинулся к выходу.
— Куда ты собрался? — умоляюще выдавила она. — Вернись. Тебе же нужно…
— Мне ничего не нужно, — оборвал ее Ченс. — Ни от тебя, ни от кого другого. И это последние минуты моей жизни, которые я провел под крышей дома, купленного на деньги Логана Генри.
Не обращая внимания на просьбы матери, он вышел на улицу и забрался в кузов своего грузовика. Пусть там грязно и чертовски жестко. Но еще грязнее стала его душа и в жесткий комок превратилось сердце.
Ченсу хотелось плакать, но слез не было. Слишком много различной боли навалилось одновременно, и невозможно было сосредоточиться на какой-то одной.
Только когда утренние солнечные лучи коснулись лица, на его глазах появились слезы. Но оплакивал в этот момент он уже не себя. Ченс оплакивал то, что осталось от его матери, чья жизнь завершилась так же, как началась его собственная — неосознанно.
Глава 13
Чарли Роллинз бежал. Первый клиент, который зарулил с утра на его бензоколонку, стал сегодня и последним. Слухи быстро распространялись по Одессе.
А дурные новости — еще быстрее. Парня, который заехал заправиться, больше интересовал не бензин, а реакция Чарли. Он знал, что мальчишка Маккол работает у него. Люди говорили, что парня жестоко избили, а мать его умерла. Люди говорили, что Ченс случайно убил свою мать во время какой-то драки. Люди говорили. Чарли бежал.
Около дома Макколов стояла полицейская машина, рядом с ней — «скорая помощь» и автомобиль коронера. Чарли замутило. Ченс был для него как сын. А вырасти одному в подобном месте, да еще с такой матерью…
Ох, об этом лучше не думать.
Он поднырнул под заградительную ленту, которая охватывала весь дом, означая, что здесь продолжается расследование, и направился к входной двери.
— Эй! Туда нельзя! — крикнул полицейский. Чарли продолжал свой путь. — Вы меня слышите? — закричал полисмен. — Я говорю: туда нельзя!
Ченс вышел из дома. Один. Чарли мгновенно остановился, застыл и с трудом проглотил комок в горле.
Его лицо! Что случилось с этим парнем? Еще вчера он был мальчишкой, страшно волновавшимся по поводу приглашения на школьный выпускной бал. Сегодня тот Ченс, которого он знал, превратился в убитого горем взрослого мужчину.
Ченс поднял голову. Чарли стоял от него всего в нескольких футах. В глазах парня застыла боль. Он вздрогнул, попытался что-то сказать, но не смог.
— Черт побери, парень! Иди сюда! — позвал Чарли.
В следующее мгновение Ченс прильнул к его груди.
Объятие получилось неловким, как это всегда бывает между мужчинами, но искренним, и Ченс это почувствовал. Он обнял за плечи Чарли, который был немного ниже его ростом, и замер. Слов здесь не требовалось.
Боль начала истекать из него вместе со слезами, которых он так тщетно ждал прошлой ночью.
— Она умерла, Чарли. Это я виноват. С тем же успехом я мог просто приставить к ее виску ружье и спустить курок.