Выбрать главу

Тем хуже для тебя, мысленно сказал я ему.

Прозвучала команда «Бой!».

Красинский выдвинул клинок, чуть присел и мягким шагом пошел на сближение. За одну секунду внешность его изменилась к лучшему: исчезла спесь, он одухотворился, глаза весело заблестели — дурное это занятие было ему по душе. Но он, судя по стойке, по игре ног, по легкому клюющему движению клинка, был и достаточно опытен. Вес тела он держал на левой ноге. Атака, подумал я. Ну, поглядим, что ты за боец. Вот тебе левый бок — руби. Не рубишь. И правильно. Качаешься, дразнишь. Положим, я обманулся — вот, пикюрчик[10] для завязки. Сейчас коли с выпадом. Не колешь — рубишь. Так сам защитись. Неплохой парад[11]. О-го! Второй выпад. Молодец! Ловкие ноги! А вот флешатака[12] — это зря. Рано. Куда летишь навстречу смерти? Полоснуть тебя разве за дерзость по спине. Я сделал вольт[13], и Красинский проскочил мимо, с опозданием защищая спину. Но рубить его в спину я не захотел и плашмя ударил по ляжке. Развернувшись, Красинский рассвирепел и прогнал меня до конца дорожки простыми, но быстрыми штоссами[14].

Секунданты Красинского, приметил я угловым зрением, испытывали удовлетворение. Бедный Шульман, неискушенный в фехтовании, отирал с лица пот; ему, верно, мнилось, что голова моя сейчас покатится по траве. Красинский наступал, я отходил, удары его были энергичны, а я исключительно парировал, словом, со стороны мое положение выглядело нехорошо, и меня это радовало. Теперь моя очередь, решил я, взял прим[15], показал на голову и провел фланконаду[16]. Красинский отпрыгнул, я стал наступать, стараясь внушить, что моя цель — поразить его в лицо. Теперь и он не торопился, наступал медленно, защиты держал глухо, вспомнил о финтах: показывал налево — рубил голову, показывал на голову — рубил правый бок. Я видел в его тактике только одну ошибку — он стремился нанести сильный удар. «Рано ты празднуешь, — мысленно говорил я ему, отбивая удары. — Невелика заслуга саблю рубить. Это нашему лекарю страшно. Руби, руби — не пробьешь. Думаешь: шампанское поскачете открывать. Нет, Красинский, не похвалишься перед панной Людвигой. И ей станет дело — корпию щипать. Ну, пора!»

Я ударил по клинку и показал обманный укол в лицо, вызывая Красинского на батман[17]. Он купился. Сабля его разрезала воздух, выпрямленная рука оказалась без защиты, и я нанес ему рубящий удар по предплечью.

Красинский вскрикнул, сабля выпала на траву, из раны хлынула кровь. К нему кинулись секунданты.

— Я удовлетворен! — сказал я.

— Ни в коем случае! — нервно закричал Красинский. — Мы условливались. Это царапина.

— Но вы не можете драться, — сказал я.

— Я буду драться левой рукой. Я одинаково владею. Я настаиваю.

Я пожал плечами:

— Ну, пусть секунданты решат.

— Категорически возражаю! — сказал Шульман.

Приятели Красинского под действием его свирепого взгляда ответили, что такое требование справедливо.

— Господа, это — верх безумства! — сказал Шульман. — Я уезжаю.

— Яков Лаврентьевич, не волнуйтесь, останьтесь, — попросил я. — Я не сделаю моему противнику ничего дурного. Только пораню и левую руку.

— Хорошо, — раздумал Шульман. — Но я ставлю свое условие. Если я увижу, что вы, — обратился он к Красинскому, — деретесь левою рукой хуже, чем правой, я остановлю дуэль.

— Договорились, — грубо ответил Красинский.

Мы заняли свои места. Шульман, взявший на себя роль главного арбитра, стал напротив наших, готовых скреститься сабель. «Начинайте», — сказал он.

Красинский, играя клинком, стал наступать. Без привычки драться с левшою весьма неудобно — нет чувства оружия, приходится думать и приемы имеют меньшую скорость. Я отступал на близкой дистанции, готовый к вольту. Наконец мы «поцеловались» клинками, одновременно сделали выпад, не закончив его, отпрянули, ударив по гардам.

В это мгновение тишину разорвал выстрел, и между нами просвистела пуля.

Шульман вскрикнул и схватился за плечо.

XXV

Я бросил саблю, в три прыжка достиг портупеи, выхватил револьвер и кинулся в лес. В глубине его, шагах в пятидесяти, был слышен бег негодяя. Я дважды выстрелил в том направлении и побежал вдогонку. Стволы и кусты ограничивали видимость, а дальний шум беглеца служил плохим ориентиром. К сожалению, злость вела меня вперед, как быка. Когда ко мне вернулся трезвый ум, я уже отмахал по прямой достаточное расстояние. Я остановился, прислушался — полное молчание окружало меня, я готов был взвыть. Негодяй сбежал или затаился, где было его найти? Вдруг недалеко в орешнике послышался шум: а-а! — обрадовался я, — убегаешь! не уйдешь! — и, держа палец на курке, рванулся к кустам. Навстречу мне выбежал из них вооруженный саблею Красинский.

— Э, черт! — выругался он. — Это вы шумели? Теперь не найдешь. Ушел.

Я поспешил к Шульману. Сердце мое терзалось. Беда, думал я. Ведь человек мог спокойно обедать с командиром и именинником, вино пить, а сейчас лежит на просеке с пулевым ранением, вдруг тяжелым? И ехать не хотел, и уезжать порывался — как чувствовал. А все я. Хоть сгинь теперь, так стыдно.

Секунданты Красинского бинтовали лекарю плечо. Рана, к моему облегчению, оказалась неопасной, пуля порвала мышцы. «Вот, Петр Петрович, с укором сказал Шульман. — На чужом пиру похмелье». — «Яков Лаврентьевич! воскликнул я. — Не сердись. Не тебе предназначалась эта пуля». — «Не думаете ли вы, что я к этому причастен?» — вмешался Красинский. «Именно так и думаю», — ответил я. «А я думаю, что пулю прислал солдатский штуцер!» «Надо выяснить, в кого стреляли», — сказал секундант Красинского. «Штабс-капитан узнает об этом в своей батарее», — ответил ему Красинский. «Зачем же, — возразил я, — узнаем сейчас», — и пошел на дуэльную дорожку.

Нарубив длинных прутьев, я обозначил места, где во время выстрела находились секунданты, я и Красинский. Встав в створ с вехой, изображавшей Шульмана, я вообразил траекторию полета пули и направился вдоль нее в лес.

С моей стороны, думал я, о дуэли знали двое — лекарь и денщик. Первый сидит под крестом, второй — я был уверен — курит трубочку на пороге избы. Да и нарушь Федор мой приказ сидеть дома, характер его не позволил бы стрелять из засады. Не мог стрелять друг Красинского. В меня мог стрелять враг Красинского, в него — мой враг.

Размышляя так, я достиг орехового куста, трава с тыльной стороны которого была утоптана — здесь прятался негодяй. Став на его место, я заметил прорезанную в листве амбразуру. Стволы оставляли для выстрела узкий коридор. Приглядевшись к расположению прутьев, я заключил, что пуля адресовалась мне. Стрелок позволил Красинскому миновать сектор обстрела и нажал на спуск, когда на линию прицела вышел я. Будь атака Красинского стремительной, я лежал бы сейчас с пулею под лопаткой. Я содрогнулся, вообразив последствия… Но кто мог стрелять? Я вернулся на просеку. Несчастный Шульман нервно ходил возле лошадей — ему не терпелось уехать.

«Стреляли не по вам и не по мне, — сказал я Красинскому, — а как раз в моего товарища. Можете убедиться в этом лично». — «Я верю, — ответил Красинский. — Однако, полагаю, дуэль наша не закончена?» — «Даст бог, продолжим», — сказал я.

Мы разъехались.

XXVI

Уложив Шульмана в постель и пожелав выздоравливать (он иронически меня поблагодарил), я поехал к подполковнику Оноприенко. Предстояло лгать, что само было неприятно, предстояло всполошить офицеров, поднять в ружье батарею, втянуть в кутерьму множество людей. Воистину, я погрязал в грехах… И не доложить командиру о происшествии было нельзя.

Поповский двор оказался заполнен канонирами; они сидели на завалинке, на бревнах, просто на корточках — все словно в раздумье. Будучи далек в мыслях от их настроения, я предположил какую-то новую беду и спросил у крайнего солдата, что произошло. «Ничего, ваше благородие. Песню слушаем», — ответил солдат. И действительно, из дома слышалось пение — в три голоса пели батарейные запевалы. Я сообразил, что обед достиг апогея.

Обождав последнего куплета, я сказал себе «С богом!» и тяжелыми ногами вошел в избу. Меня встретил взрыв радостных возгласов, которыми всегда приветствуется в подвыпившей компании новое лицо; Купросов поспешил наливать мне штрафную; тут же, будто иголку вонзив в мою совесть, спросили, где Шульман.

вернуться

10

Пикюр — укол.

вернуться

11

Парад — удар защиты.

вернуться

12

Флешатака — стремительная атака броском.

вернуться

13

Вольт — уклонение телом от удара противника с одновременным нападением оружием.

вернуться

14

Штоссы — удары нападения.

вернуться

15

Прим — прием защиты левого бока.

вернуться

16

Фланконада — боковое нападение; удар под руку противника.

вернуться

17

Батман — удар по оружию с последующим ударом по туловищу.