После разговора с Художником домой я вернулась только к половине одиннадцатого. Курсовая опять не желала выстраиваться в связный набор предложений; сестра Светка заняла рисованием всю кухню, и не нашлось места даже для чашки травяного чая.
Я заперлась в комнате, как делала всегда, когда боялась, что мама войдёт в самый неподходящий момент и заподозрит меня в чём-нибудь, что позволит запустить очередной скандал. Хотя, конечно, запертая дверь от скандала никак не спасёт, а наоборот – может стать поводом, но, по крайней мере, сохраню некоторое личное пространство.
Из низов огромного шкафа вытащила коробку, а из неё – перевязанную старым шнурком папку. Развязала и достала детские рисунки. Да, когда-то я, как и моя сестра, рисовала. Только моё творчество мама не поощряла, и после шестого класса я бросила художественную школу. Видите ли, родителям жалко денег на столь «бесполезное занятие, которое в будущем не принесёт тебе никакого дохода».
Вот тот рисунок, который я искала. Огромный красный дракон, а небо – сумбурные цветные кляксы. А на другом рисунке, совершенно забытом, те же расплывчатые очертания женщины в зелёном. Теперь вспомнила: так я рисовала себя в роли принцессы.
Всё это меня расстроило.
— Что если я неправильно живу?
А курсовая по валютно-кредитным отношениям тщетно меня ждала.
Утром я не пошла в институт. Надо было проветрить мозги и решить, что делать со своей жизнью.
Конец апреля выдался на редкость дождливым. Но мне нравился запах мокрых распускающихся листочков и вспышки солнца в лужах. Я неторопливо прогуливалась по дорожкам парка, наслаждаясь тишиной.
— Неужели тебе по душе такая погода?
Вновь этот странный мужчина. Над курткой торчит ворот белого свитера, руки в карманах, а волосы растрёпаны ветром.
Я не люблю болтать с незнакомцами. Да и гулять-то приятнее в одиночестве. Но мне вдруг захотелось поговорить. Понимаете, Крауд в отличие от многих был вежлив и воспитан. Он не навязывался – почти не навязывался, стоял в паре метров от меня, ожидая, подойду ли я или нет. Он давал мне выбор: уйти или остаться. Это вызывало доверие.
И я ответила:
— Мне нравится любая погода. Главное, чтобы - тихо и можно было помечтать.
— А я ненавижу дожди, сырость и ветер. Там, откуда я родом, почти всегда тепло. Только зимой идёт дождь, но тогда я уезжаю на юг.
— Вы, наверное, из Европы?
Он едва заметно усмехнулся.
— Хочешь кофе?
Пожала плечами. Что преступного в том, чтобы немного посидеть в уютном кафе? Я же никуда не тороплюсь, да ноги у меня замёрзли: прогадала с сапогами.
Тихая музыка, деревянные столики и кованые крючки, с листьями шиповника, для верхней одежды.
Крауд заказал американо для себя, латте – для меня. Он знал, что я люблю, не спрашивая.
— Зачем мы тут?
— Погреться.
Когда принесли кофе, он отнюдь не спешил пить, а просто скрестил руки на столе. Я улыбнулась и обхватила кружку замёрзшими ладонями, чтобы согреться.
На тонких пальцах Крауда были перстни с массивными голубыми камнями: казалось, звёздная пыль, как драгоценная пленница, заключёна в прочных стенках прозрачного, как хрусталь, камня. Я насчитала шесть колец. Несколько больше, чем нужно мужчине.
— Раньше я не видела у вас перстней. Зачем так много?
От его взгляда, исподлобья, чуть безумного, мне стало не по себе.
— Стало быть, мне так надо.
Мы ни о чём не говорили. Я смотрела по сторонам, отворачивалась, время от времени ловила на себе его пронизывающий взгляд. Я хотела встать и уйти, но словно окаменела. Официант принёс мой любимый торт-медовик, хотя я и не помнила, чтобы заказывала. Пришлось остаться. Есть такие девичьи слабости, с которыми бороться бесполезно.
Конечно, пора бы забеспокоиться, принять Крауда за маньяка, выслеживающего жертву, и бежать, бежать! Но распроклятое любопытство меня пересилило. Меня, наверное, впервые заинтересовал кто-то не из моего привычного круга. Понимаете, очень замкнутая, не склонная к общению, я тогда жила в мире иллюзий и старалась не вылезать из футляра. Может, во многом этому способствовали ссоры с матерью, вечно пропадающий на работе отец и даже Светка. Впрочем, Светка такая же, как и я, живущая в своём мире красок и альбомных листов.