Я могла бы расспросить Эллис о былых временах, о голубой пыли, но её вечно хмурый взгляд останавливал.
Десятилетние близнецы, худые, гибкие мальчишки с серо-голубоватыми глазами, отвели меня к картонным коробкам и дырявым шкурам. В их возрасте я спала на мягкой подушке в обнимку с мишкой, а Светка иногда приходила ко мне и забиралась под одеяло, и я рассказывала сказки. Где же ты теперь, сестрёнка?
Старший близнец, Эдди, достал из железного сундука детское синее ведёрко и протянул мне.
— Набери воды.
— Зачем?
— Как зачем? — даже в темноте видно: от удивления широко распахнулись честные детские глаза. — Надо умыться и зубы почистить.
Когда подставила ведёрко под дождь, капли разбивались о края и мелкой дробью отлетали в лицо. Поскорее бы убраться прочь, пока не растерялось всё собранное у костра тепло.
Близнецы умылись, и Улли, младший близнец, дал мне растрёпанную зубную щётку и тюбик пасты. Было немного противно использовать чужую щётку, но когда бродяжничаешь, выбирать не приходится. Наконец-то, вкус забытой свежести во рту. Те запасы, что брала в путешествие давно, закончились, и я не нашла где купить новые.
Непременно узнаю, где они добывают пасту.
Мальчишки забрались под плед, я легла рядом и завернулась в красную мантию, единственный сувенир, доставшийся мне от Септимия Крауда. Иногда просыпалась, оттого что пригрёзилось, будто волшебник – рядом. Сидит, смотрит на меня, подперев ладонью подбородок. Но это всегда оказывался лишь мираж.
— Вы ещё не спите? — спросил Эдди.
— Нет.
— А на что похож крысиный дворец?
— На разрушенную усадьбу.
— Это маска. А на что он похож в действительности? Вы ведь видели?
Конечно, видела. Тогда казалось, что это лишь приключение. Дурочка, думала, что после вернусь домой, в родной мир, а иногда буду гостить в славном городе Буджуме…
— Крысиный дворец, — медленно произнесла, — напомнил чёрную скалу ужаса…
— Про замок неинтересно, — возбуждённо перебил Улли. — Расскажи лучше, как ты отобрала у Крауда мантию? В тот момент, когда пронзила его сердце? А ты взяла его шпагу? Говорят, она из драконовой стали. Это правда?
— Нет! — затолкался Эдди. — Я хочу про замок послушать.
— Не спорьте. Всему своё время. Завтра расскажу и о дворце, и о мантии, и о шпаге. Давайте спать. Лысый говорит, что завтра много дел.
— У Лысого всегда одни дела. Он вообще не умеет развлекаться, — буркнул Улли.
— Это потому что он полжизни в тюрьме провёл, — отозвался Эдди.
— Не в тюрьме, а на севере, где сдирал с каторжников кожу.
— Спите уже! — шикнули с другой стороны моста.
Повесть 2 (отрывок 3)
Эдди и Улли - сиротки. Их мать была крестьянкой или вдовой бывшего графа, что, впрочем, одно и то же при нынешних крысиных порядках. Втроём они жили чуть восточнее Буджума. Года два назад случился неурожай, а зимой неожиданно началась снежная вьюга, хотя в этих краях зима обычно тёплая. Но это оказался первый тревожный отголосок надвигающегося хаоса, мир разрушался, но недалёкие крестьяне не понимали, а странники просто не замечали бед одной несчастной деревни…
Иногда думаю, что если бы странников было хотя бы на тысячу человек больше и они с меньшей страстью увлекались бы спасением своей шкуры, то, конечно бы, раньше заметили, что ткань мироздания рвётся, и всё повернулось бы иначе. Но тогда временные разломы никого не волновали.
Впрочем, сейчас речь об Эдди и Улли. Их мать умерла той суровой зимой. Многих выживших крысы угнали в рабство за неуплату налогов, но сиротки сбежали и прибились к Эллис, которая неохотно, но всё-таки пустила в убежище под мостом. А позже присоединились и другие беженцы.
Близнецы разбудили чуть свет и потащили к мангалу, где на углях бродяжка Эллис жарила картошку, а Лысый намазывал хлеб маргарином. Ненавижу этот дешёвый заменитель масла, но до чего же вкусно! Душу бы продала ещё за чай, но Лысый предлагал только кипячённую дождевую воду. Жмот, наверняка, припрятал заварку.