Говорят, когда-то время на Северном Мысу текло так же, как и в Снарном мире: двадцать восемь больших отрезков, которые снарцы называют гранями, а я для удобства – часами. В свою очередь грани разбиты на пятьдесят отрезков, счётов, которые примерно равны обычным для меня минутам. Для снарцев день похож на многогранник с двадцатью восемью гранями, который вертится и вертится. Сначала с граней осыпаются минуты, маленькие точки, крупинки. И когда падает последняя крупинка, за ней следует и грань, ибо её время истекло. Так многогранник постепенно разрушается и исчезает. И когда его последняя пылинка гибнет в небытие, то в ту же минуту из него фениксом возрождается новый многогранник в знак нового дня.
Но на Северном Мысу всё иначе. Однажды часы стали ускоряться и убегать от снарных, всё быстрее и быстрее, пока многогранник не превратился в вечно поглощающий и вечно извергающий себя из своего же чрева сгусток времени.
Затем вспыхнула война меж государствами, и разрыв был неминуем.
Когда Северный Мыс распался на два мира, крысам досталась малая часть рудников, и они решили вторгнуться к соседям. Я не запомнила названия другого мира. Но неважно – теперь-то он крысиная провинция номер три.
Подъезжая к Мысу, из окна поезда видела плотно усеянное крестами кладбище с букетами свежих цветов. Помня, как подло обошлась со мной принцесса, посочувствовала беднягам: им небось досталось нечто пострашнее конвейера, ходят слухи о роботах, зубами разрывающих плоть… Впрочем, если б не моё стремление выслужиться перед хвостатыми отродьями, то Северный Мыс сейчас выглядел бы иначе.
Вероятно, Крауд прав: я всё испортила. И теперь должна всё исправить.
Решив разузнать больше о делах принцессы на Мысе, прогулялась по главной улице городка. В нос ударил тошнотворный запах. Неужели в округе не было ни одного дворника?
Проспект заканчивался шлагбаумом, за которым алело здание с колоннами, обветшалое, покрытое трещинами и ожогами, точно после войны. Из-за двухскатной крыши виднелся краешек самого мыса – одинокий облезлый клочок земли, похожий на волчий нос.
Местные временные коллизии пугали, но поскольку за шлагбаумом тоже тянулась безопасная дорожка кирпича, я перелезла на запретную территорию и уверенно зашагала к особняку.
Удивительно, но никто мне не препятствовал. Толкнула деревянную дверь и вошла в холл с битой плиткой и голыми бетонными стенами. За поцарапанным столом сидел кучерявый охранник с густой бородёнкой и листал газету. По виду – человек, хотя кто знает, какая у него кровь?
— Что пишут? — села на изгрызенный молью диван, морщась от едкого запаха, который бывает у аэрозолей для травли насекомых.
Стараясь выглядеть местной, в каждом движении показывала, что чувствую себя как дома.
— Да ничего особенного. Про этого шарлатана вон вновь написали.
— Про Крауда?
— А то! Других шарлатанов тут нет.
— И что о нём?
— Пишут, что видели в Арахисовой Пустыне, — и, прищурившись, добавил: — А вы к кому?
— Да мне бы в триста пятый попасть, — ловко приврала я.
— Тогда проходите. Это на пятом этаже.
— На пятом? — удивилась я.
— А где же ещё? У нас всё на пятом.
Пожав плечами, поднялась по жёлтой лестнице и уже на втором пролёте увидела надпись «пятый этаж». Вот уж странная причуда!
В коридоре толпился народ. Пожилые дамы в расписных платках, несуразная яркость которых била в глаза, калеки в жалких обносках, сочные молодые мамаши с детьми, рабочие в синих комбинезонах – все сжимали священные бумажки и время от времени грызлись из-за очереди.
— Кто последний? — бодро спросила я.
Мне ответила бледнолицая женщина. Рядом с ней сидел мальчишка лет пяти, грустно и спокойно прижавшийся к матери, точно неживая статуя купидончика.
Кивнула и села чуть поодаль, рядом с двумя говорливыми старухами. С детства терпеть не могу таких гоготушек, от них лишь головная боль. Но я понадеялась краем уха услышать что интересное.
Они говорили о стройке. Обе пришли получить компенсацию за погибших сыновей. Говорили, что шахта ядовитым водоворотом засасывает людей и изрыгает их выпотрошенные тела. Шептались о том, что шахта давно не шахта, а лаборатория, в которой крысы ставят опыты над людьми, а залежи металлов – это лишь прикрытие, и на самом деле в глубинах земли хранится нечто более ценное и желанное, может, яйца василисков или драконов.