— Кхм, — поставила книгу обратно. — Наверное, мне стоит быть всегда на чеку, чтобы не попасть на стол. Её величество ничем не побрезгует.
Обследовала ещё несколько стеллажей, нашла стопку газетных вырезок, обвязанных верёвкой, с надписью «Крауд», и жадно накинулась на чтение.
Большая часть заметок пестрела пустыми сообщениями о том, что нужно держать ухо востро, не ровен час, как в ваш дом завалится саблезубый Крауд, похитит и съест ваших детей. Автор, скорее всего, знал о волшебнике лишь понаслышке.
Но одна из статей оказалась годной. В ней говорилось о шарлатане, который и ручался, что исцелит с помощью дешёвенькой микстуры. Он продавал любовные и приворотные зелья, опиумные настойки, обещая все краски наслаждения. Одна барышня, несколько эксцентричная, скупила все ящики с чудодейственными зельями. В тот же вечер она пригласила на вечеринку местную знать. Вся в шелках, напудренная, с алыми губами и розовыми щеками, хозяйка торжества выпила все сорок скляночек с микстурами, все сорок – чтобы испытать немыслимое удовольствие. Барышня покраснела, начала задыхаться, скрючилась; её лицо исказилось болью и стало похоже на лицо бабы-яги. Её стошнило кровью, и она упала замертво, растекаясь липкой жижей. Вызвали полицию, пустили собак по следу этого мошенника, но тот взорвал шар-бомбу с едким дымом и испарился.
В статье нигде не упоминалось, что мошенника зовут Септимий Крауд, но человек на фото был как две капли воды похож на Крауда.
— Не двигаться! Ночной патруль! — резко раздалось за спиной. Я похолодела. Ночные стражники увидели тусклый огонёк свечи, бесшумно подобрались на мягких крысиных лапах и приставили сабли к горлу. Дрожь пробежала по телу.
Как я их ни умоляла, как ни просила о жалости, но уже через полчаса оказалась на студёных камнях тюремной камеры. Из зарешёченного окна наверху пробивался лунный свет и падал на спартанскую койку с маленькой подушкой и нестиранным одеялом, хранившим пот и слёзы предыдущих гостей. Я немного пошаталась по камере, погоревала о том, с каким бессмысленным позором извивалась перед стражниками, вымаливая прощение. И всё же легла спать. Что ещё мне было делать? Эти стены привыкли к проклятиям и нытью, а я немного радовалась пусть и жёсткой, но всё-таки постели. Это лучше, чем ночевать на улице.
Утром тюремщик принёс мне завтрак – комочки овсянки на воде. Потом меня обыскали. Нашли целлофановый пакетик с блокнотом и несколько волшебных билетов. Эту мелочь признали неопасной и оставили при мне.
Я не знала, как долго мне томиться в тюрьме, и что со мной будет дальше. Но твёрдо решила не унывать духом.
Повесть 2 (отрывок 14)
Утром в день суда, семнадцатого дня ветробурного месяца 1448 года по снарному обычаю (завоевав этот мир, крысы принесли и привычном им летоисчисление), за мной пришли два вылощенных стражника. Удовольствие на их лицах будило желание плюнуть в наглые морды, но не захотелось проверять на своей шкуре, что в Арахисовом мире делают с непокорными. Мне приказали бросить свой скарб в мешок, надели наручники и елейным голосочком сообщили, что сегодня надо мной будет суд.
Один из стражников, высокий и мускулистый, как гора, смотрел на меня с вожделением, и смертная казнь показалась не таким уж страшным наказанием.
Отвели в душную комнатушку рядом с залом заседаний. Слабенький вентилятор с деревянными лопастями едва гонял воздух, а наглухо заколоченные окна вселяли беспокойство. Но я хотя бы избавилась от пристального внимания гороподобного стражника, потому что здесь была своя скучающая охрана.
Из предбанника вели две двери: одна в коридор, вторая, чуть приоткрытая, - в зал заседаний, откуда пока не доносилось ни звука.
Мои товарищи по несчастью были разных национальностей. Некоторые – арахисовые люди, рыжие, со скорлупой на висках. Вторые – скорее похожие на арахис, чем на людей. Третьи – загорелые, меднолицые, с карими глазами, похожие на Анри. Четвёртые – совсем светлые, точно покрытые инеем, с белыми бровями и волосами.