— Небольшие неприятности на третьем месяце, — лаконично ответил Штайнерт.
— Что касается этой девушки, вы исключительно хорошо информированы.
— Это моя профессия. Но я знаю и многое другое. Витте уговаривал девушку сделать аборт, но она категорически отказалась. Может, еще надеется окрутить его и таким образом сделать карьеру. Старик Витте просто вне себя, но что ему делать? Если девушка заговорит, разразится скандал. А если всучить ей круглую сумму и куда-нибудь сплавить, то все равно нет никакой гарантии, что она когда-нибудь не проболтается. И вновь грозит скандал. Поверьте мне, у Витте единственный выход — убить Анну.
Они долго молчали, потом Штайнерт вздохнул, так как к нему, покачивая бедрами, снова подошла Марина. Встав, он извинился перед Вебером и заметил:
— Нелегко, однако, быть светским человеком.
Пока они темпераментно отплясывали твист, Вебер остался за столиком и присмотрелся к танцующим. Он заметил, как Марина, несмотря на увлеченность танцем, то и дело поглядывала в его сторону. Взгляды ее были весьма многообещающими. Вебер усмехнулся и вдруг почувствовал, что с него хватит. Схватив бутылку виски, он зашагал и сторону опустевшего пляжа.
Сюда шум вечеринки почти не доносился. От реки, которую в темноте можно было только услышать, тянул легкий свежий бриз. Вебер не спеша нацедил себе три четверти стакана. Аромат виски приятно щекотал ноздри. Он осторожно пригубил. И признал в душе, что напиток классный — им стоит заняться.
Он еще раз вспомнил все, что узнал сегодня вечером. Значит, Вильгельм Витте рискованно балансирует на краю финансовой катастрофы, и с ним будет покончено, если он не заручится поддержкой банка Кашелена. Прекрасно! Чтобы укрепить контакты с Кашеленом, старик Витте намеревается женить сына на малышке француженке. И банкир, как видно, не возражал. Если верить словам Вольфганга Штайнерта, грешок Михаэля Витте был единственным проколом в этой ловко задуманной игре. Но, к несчастью, грешок этот грозил вызвать настоящую лавину, поскольку милейшие конкуренты в лице Штайнертов только того и ждали. Вебер прекрасно понимал опасения Витте, но не был уверен, что владелец крупной фирмы отважится на убийство, даже ради того, чтобы избежать скандала. А ему, Тобиасу Веберу, предстоит разнюхать, когда и при каких обстоятельствах будет совершено убийство. Так, во всяком случае, звучало предложение Штайнерта. Судя по всему, от него не ждут, чтобы он предупредил преступление — об этом Вольфганг Штайнерт не сказал ни слова. Наверняка Штайнерты предпочли бы убийство, а не неудачное покушение.
Вебер осушил стакан до дна и отодвинул бутылку. Какое ему до всего этого дело? Пусть сами роются в своем дерьме. Но тут же у него перед глазами всплыл образ малышки Анны, и снова его тронула ее полная беспомощность.
Встав, он направился к гостям, медленно миновал танцующих и отыскал выход на улицу. Обошел гараж, перед которым стояли дорогие шикарные автомобили. Внимательнее присмотрелся к тяжелому «плимуту» и, заглянув внутрь, увидел шофера в ливрее, спящего за рулем в надвинутой на глаза фуражке.
Оказавшись в конце концов на улице, Вебер с облегчением вздохнул. Не без труда отыскал он железнодорожную станцию и часом позже был уже дома.
На столе его ждал ежедневник. Виктория, как обычно, старательно вписала, жирно подчеркнув: «В десять утра — разговор со Штайнертом у него на фирме».
Достав из бара бутылку виски, он хватил добрый глоток. Да, совсем не то, что он пил у Витте. Вебер удивленно посмотрел на этикетку и с отвращением отодвинул бутылку в сторону.
2
На следующее утро он еще сладко спал, когда дверь его квартиры распахнулась. Он не слышал, как кто-то тяжелым шагом приблизился к занавеске, отгораживавшей кровать от жилой комнаты.
Перед занавеской шаги затихли, потом человек явно пошел в сторону стола. На стол с шумом рухнули сетка с консервами и молочными бутылками, и кто-то громко буркнул:
— Снова тут воняет, как в кабаке! Мерзость!
Этот голос невозможно было не услышать. Вебер проснулся, натянул одеяло до подбородка и прислушался. Долго ждать не пришлось. Ранняя гостья, которая так бесцеремонно вторглась в квартиру, крикнула:
— Может, вы наконец изволите проснуться?
Вебер не шелохнулся. Он не выспался и дорого бы дал за возможность перевернуться на другой бок. Но знал, что это желание невыполнимо, потому что шаги снова приближались к его логову. Занавеска была сдвинута в сторону, и перед ним предстала Виктория.
К тридцати годам сохранила почти мальчишескую фигуру. В ней ощущалась такая сила воли, которая могла бы просто сокрушить человека вроде Вебера, не будь он все время начеку. Цвет ее коротко стриженных волос все время изменялся, и каждый раз подходил к ее очередному стилю. Сейчас пришла очередь орехового колера, но Вебер помнил, что за полтора года их сотрудничества Виктория уже была и платиновой блондинкой, и даже огненно-рыжей. Каков был натуральный цвет ее волос, Вебер сказать не мог. Она всегда стригла их слишком коротко. Юбки носила слишком узкие, от чего у нее выработалась особая походка.