Тисса продемонстрировала жрецам ладонь, полную крови — и когда только успела себя порезать? Усмехнулась, глядя в их лица, демонстративно слизала кровь.
— Она лжет, — заметил жрец с посохом и показал главному Праведное пламя на своей ладони, сменившее цвет с красного на алый с тончайшими белыми прожилками.
— Не лжет, а недоговаривает и юлит, — заметил тот. — Иначе бы пламя побелело полностью, стало бы как снег. Но от вины это ее не освобождает. Плати штраф, ведьма! С тебя сто золотых!
Он приблизился, изучил Тиссу с головы до ног, плотоядно облизнулся — оригинальная ведьма, судя по всему, была знойной красавицей — чуть не обнюхал ее. На меня почти не обратил внимания, лишь мазнул взглядом.
Тисса достала кошелек с монетами, демонстративно подкинула разок, потом бросила старшему жрецу.
— Там чуть больше, это за беспокойство.
Старший взвесил, удовлетворенно кивнул и спрятал деньги. Но расслабляться нам было рано, потому что он развернулся и махнул рукой:
— Тащите обоих, старшие разберутся, что с ними делать. Может, скажут заблокировать ей это ее родовое умение.
Я напрягся, но Тисса, словно что-то почувствовав, схватила меня за руку, сжала крепко, впилась ногтями:
— Все нормально, юный К’ирсан.
Старший исчез в портале, а жрец с посохом хохотнул:
— Расслабься, юноша, вам с ведьмой повезло — не придется тащиться своим ходом. Сегодня Дестур будет лично обращать всех желающих к Бездне. Прямо на центральной площади Даранта, рядом с бывшим храмом Нергала, представляешь, деревенщина?
Он грубо вцепился мне в локоть и потащил за собой. Тот, что с книгой, сначала взял Тиссу под руку, но потом его ладонь скользнула на спину, опустилась и схватила ее за задницу.
— А хочешь, я тебя сам обращу? — предложил он и расхохотался. — Богиня поощряет такое, это тебе не твой бывший покровитель Нергал, чертов ханжа и лицемер! А коли понравишься мне, в жрицы приму!
— Правда? — сделала вид, что обрадовалась, Тисса. — С удовольствием приму ваше предложение, ваше преподобие! Вот так вот сразу — в жрицы Бездны? Надо же, как мне повезло! — Она посмотрела на меня. — Ты слышал, юный К’ирсан, какое щедрое предложение сделал мне его преподобие?
Идущий справа от меня жрец с посохом гоготнул и включился в беседу:
— Слушай, что ведьма говорит, К’ирсан! Глядишь, и на тебя обратят внимание!
— Зови меня Дильямом, чего уж там, — проворковал жрец с книгой, заводя Тиссу в портал.
Я сделал шаг за ней, но мой жрец остановился. Резко дернув меня за руку, он глумливо поинтересовался:
— Не терпится стать последователем Бездны? Или боишься потерять мамочку? Кто она тебе, кстати?
— Наставница.
— Ну тем более нечего тебе переживать, никуда она не денется с площади. — Он ткнул пальцем за спину, а голос его слегка задрожал, завибрировал от возбуждения. — Смотри, какой песочек чистый. Любишь играть в песочке?
Выдернув руку, я попытался уйти в портал с миром, потому что убивать жреца было нельзя из-за метки, от которой не избавиться. Но жрец был неугомонным и начал злиться. Впрочем, его злости до моей было как до Геалы. Еще слово, и я не выдержу, вколочу Молотом его зубы в глотку…
Я сделал еще одну попытку уйти в портал, и он применил неизвестную мне жреческую магию — связал наши руки наручниками, сотканными из дыма. Освобождение скинуло их, но жрец не заметил этого, слишком сильно поглощенный омерзительной страстью.
— Не спеши, успеешь! — угрожающе велел он. Дымка, скрывавшая его лицо, растаяла, и я увидел уродливую рожу, искаженную сладострастной ухмылкой. — Сделаешь, как я скажу, иначе сдохнешь прямо…
Голова жреца вдруг исчезла, а на ее месте образовалось кровавое облачко.
— Ну и гад, а? Дрянь какая… — Гигантское лицо Торфу на мгновение проявилось из невидимости, он показал мне чудовищные окровавленные ладони. — Вали уже, паренек, пока сюда не явились другие. Ступай с богом! Двигайся в…
Он хотел сказать что-то еще, но затих и исчез. Болотный божок, видимо, спасал меня, затрачивая последние силы.
С гибелью жреца портал начал закрываться, и я едва успел нырнуть в него. Ухнул и угодил сразу в толпу, в густое месиво вонючих немытых тел и благовоний, ароматных женских духов и жареного лука, алкогольных испарений и запаха сладкой ваты. Меня пихнули, дали под ребро, врезали по затылку, и вскоре людское течение вынесло к плотному ряду стражников в угольно-черных доспехах.
Подняв голову, я увидел за их спинами высокую сцену, алтарь, множество жрецов в черных одеяниях. Лицо каждого скрывала дымка, и я задумывался, с чем связана эта анонимность — просто желание Девятки как-то выделить своих жрецов или что-то большее?