Согласно Н-ному постановлению Н-ого шабаша, ведьмам запрещалось ставить эксперименты над животными, поскольку те были лишены собственной воли.
Однако разумные создания, которые могли дать согласие, вполне себе подходили как опытные образцы.
Само же согласие можно было запросто купить за обычные деньги…
Глава 74
Рону
Ведьмы предлагали хорошую плату своим опытным субъектам. Они были чрезвычайно щедрыми. И всё же лишь самые обездоленные, самые отчаянные готовы были пойти на этот риск. Ведь иной раз тех, кто соглашался, ожидала судьба хуже смерти, — их ожидало бессмертие, проведённое в ужасающих терзаниях.
Живым напоминанием этого была старая женщина, которая всегда носила с собой трёхлитровую банку, время от времени открывая её и насыпая внутри крошки хлеба, которые почти моментально исчезали.
Называла она эту банку Мали.
И это был её сын.
Тем не менее, несмотря на страшную опасность, находились те, кто готов был пойти на этот риск.
Был уже вечер, и на пыльные городские крыши постепенно опускались лучи золотистого солнца, когда на тёмной и смердящей улице появились три женщины, одетые в длинные чёрные мантии и остроконечные шляпки, которые скрывали их лица.
При виде этой троицы беднота, которая ошивалась на панелях, вздрагивала, отворачивалась, смотрела в землю. Ведьмы неторопливо прошли вперёд и встали посреди переулка. Повисла тишина. Эльфы стали тихо выглядывать на улицу. Некоторые торопились скорее убраться. Другие, самые грязные, потрёпанные и бедные напротив: медленно приподнимались и тащились навстречу чёрной троице.
Процедура была знакомой. Бедняки выстроились в ряд, как будто предъявляя себя, точно товар, и стали унылыми, мёртвыми глазами смотреть в пустоту. Никто из них не испытывал особенной надежды. Они понимали, что, даже если их выберут, их ожидает совершенно незавидная судьба.
Ведьмы осмотрели собравшихся. Среди них были только эльфы — это был эльфийский квартал, представители разных народов жили раздельно, — но самые разные: мужчины и женщины, старики и дети. У всех были равные шансы. Иной раз ведьмам нужны были больные и немощные, иной — крепкие и здоровые.
Наконец посох женщины медленно указал на мальчишку тринадцати лет с неряшливыми белыми волосами. Он был чрезвычайно худ и бледен. Одежда его представляла собой обыкновенное рваньё. На светлом лице были заметны грязные пятна. Это был удивительно тусклый мальчик, и только в глазах его время от времени загорался острый блеск.
Когда на него указали тростью, он молча выступил вперёд. Ведьмы, не говоря ни слова, повели его за собой. Никто не спрашивал его имя. В этом не было необходимости.
А звали юного эльфа Рону. Ему было не тринадцать, но четырнадцать лет. Для своего возраста он был необычайно тощим, — обыкновенное недоедание, — хотя и высоким ребёнком.
Всю свою жизнь Рону провёл на улицах тёмного города. Мать его была шлюхой, которая погибла прежде, чем мальчик успел запомнить её лицо. С тех самых пор он сперва вымаливал мелочь, а потом воровал. На последнем поприще мальчишка добился определённого успеха. Нож, который он всегда прятал за пазухой, и которым, если только рассказы старухи, которая воспитывала его первые пару лет, были правдивы, обрезали его пуповину, с тех пор подрезал немало кошельков.
И всё же любой вор рано или поздно оказывается за решёткой. Во время последней кражи Рону одновременно необычайно повезло и в то же время его постигла страшная неудача. Он выкрал драгоценное кольцо с брильянтом, но меценат, у которого он совершил кражу, заметил его лицо и отправил погоню.
Прямо сейчас Рону находился в бегах.
Несколько часов назад стражники заявились к нему домой и теперь допрашивали старуху.
Если его поймают, то определённо убьют. Прятаться было некуда. Вскоре на всех улицах будут висеть его портреты. Рону умел прятаться — необходимый навык, чтобы выжить на улицах великого города, — и в то же время понимал, что среди местных ищеек были такие, которые за хорошую награду достанут его даже из-под-земли.