Италия. Рим. Сентябрь. 6-й год нашей эры.
– Учителю? – переспросил изумлённо я.
– Да, ты оправдал доверие знака.
– Чего? – опешил снова я.
Квинтус ткнул меня в центр груди:
– Ты действительно… просветлённый!
Уже второй раз я сталкивался с тем, что монета играла какую-то роль в моей жизни. Странную. Позитивную. Причём в поворотных моментах жизни. Она, уже дважды спасала мою жизнь.
– И что это значит? – спросил я.
– Спринтеры быстро бегают, – произнёс Квинтус, – только слава достаётся марафонцам. По крайней мере, в жизни это так. Нужно настраиваться, на марафон, на постоянное приложение усилий.
– А причём здесь это? – удивлённо спросил я.
Квинтус смотрел в никуда. Точнее мимо меня. Молчал. И молчание затягивалось.
– Не желаете развлечься? – раздался голос сверху. Я поднял голову. Дородная молодая женщина стояла рядом с нашим столиком. И тут же в подтверждение вывалила достаточно крупные груди.
– Иди отсюда! – тоном, не предполагавшим возражений, молвил Квинтус.
– Да, иди! – поддакнул я.
– Вот мужики сейчас пошли, не то что раньше! Им, что грудь, что письку покажи, всё одно! Только жрать и могут теперь!!! – воскликнула женщина несколько обиженно.
– Будто мы не знаем, – хитро подмигнув мне бросил Квинтус, – что у тебя под подолом спрятано!
– Такого брильянта, как у меня, во всей Италии не сыщешь! Как солнце великое светит!!! Ладно…гони пять сестерциев*…только тебе покажу…и то, потому что….ммм… ты мне… понравился!
– На тебе три, – бросил монетки Квинтус, – и что б ни тебя и прочих, я больше рядом не видел!
– Вы многое потеряли! – забирая монеты, и поправляя грудь, несколько обиженно поджав губы бросила девица и, как бы нечаянно затронула одну грудь, которая не замедлила вывалиться.
– Ох, извините молодые люди. Это нечаянно. Она у меня шаловливая, так и жаждет поцелуев…молодых и красивых! Хотя, я знаю, что вы не интересуетесь…вроде бы…ммм…
Она испытывающе смотрела на нас. Точнее на меня, буквально раздевая, или прикидывая, сколько у меня денег.
– Дай ей денег! – рявкнул на меня Квинус, – не отцепится же!
Я вытащил три сестерция и положил на стол. Девица ловко схватила их и, упаковав грудь обратно, и окинув нас заключительным взглядом, виляя ягодицами пошла проч.
– Огорчился? – улыбнулся мне Квинтус, – просто, когда на беседу приглашают богов, женщине не место!
– Ну…согласен, – несколько растерянно согласился я.
– Тебе кто из древнегреческих философов больше всего нравится? – выронил Квинтус, неожиданно меняя тему разговора.
– Мне нравится Великий герой всех времён и народов Александр Македонский! А тебе? – я решил не форсировать события, ибо я точно знал, что излишняя торопливость может мешать. Я решил вернуться к этому вопросу о своей, так называемой избранности, позже...
– Ты знаешь, я тоже в своё время об этом задумывался. А кто же мне нравится? На кого равняться? И я понял, что больше всего мне нравится Александр Македонский. Многие прожили жизнь. Но именно он нарисовал свою жизнь. Нарисовал её сквозь призму своего понимания мира. Сквозь призму мироощущения. Именно он сделал её настолько красивой и потрясающей, что многим захотелось её повторить! И пусть он был бесконечно жесток, но одновременно стал идеалом. Человеком, смогшим сделать то, что он так хотел! Не просто хотел, а продуманно всё сделал!
Меня невольно подбросило восхищение. Квинтус был похож на меня.
– Более того, я, когда действую, я представляю, как бы Александр Македонский поступил в этой ситуации.
Это откровение потрясло меня ещё более.
А Квинтус продолжал.
– Я конечно не знаток истории, и философии, но изучение их дало мне возможность понять мир разделён не только на чёрное и белое, но имеет и другие оттенки! Я понял, что каждая секунда, каждый миг, что я живу на этой земле, должна быть особой! Когда я нахожусь здесь – для меня ничего более не имеет значения! Я только тут! А всё остальное это или прошлое, или будущее. Оно тоже есть, и есть в моей памяти, но для него всегда есть своё время. Да и прошлое мне уже не изменить, а будущее, как бы я ни раскладывал свою жизнь, как бы ни планировал, она всё одно не будет такой.