– Но мужчины, – начал было я, – мы…
Она перебила:
– Мужчины, пыль под нашими ногами. Не более того! Их цель на земле – обслуживать женщин! Выполнять их прихоти! И вообще, ты что пришёл перечить мне? Или ты чего-то хочешь от меня? Если тебе ничего не нужно от меня можешь валить отсюда, и больше, чтобы я тебя больше не видела!
– Ну, чего ты так…я ведь не со зла… я просто…
– Просто ничего не бывает! Если ты пришёл просить чего-то от меня, то…Делай то, что я тебе говорю. И чего это я с тобой разговариваю? И если ты пришёл просить, то упал на колени! Да, встань на колени! На колени, раб!
Я несколько замялся.
– Так, значит, я расторгаю наше соглашение! Завтра же пошлю раба к Квинтусу, чтобы он пришёл. Я знаю, что огонь уже горит в его чреслах, и я приму его так, как следует….
Я медленно опустился на коленки.
– Вот так-то! – торжествующе воскликнула она, – знай своё место! Ты хоть и римский гражданин, но в душе ты всегда был рабом! Это твоя сущность! Это то, чего ты даже сам не знаешь! Настал твой золотой век, мальчик! Я раскрою твою Истинную сущность мужчины! А истинное желание каждого мужчины – это служить и удовлетворять все желания женщины! Ты попал туда, куда надо мальчик! Ты попал в руки настоящей женщины! Прилёг на пол! Живо!
Неохотно я распластался у неё ног.
– А теперь посмотри на меня снизу-вверх! Как ощущения? Кого ты видишь? Я красива?!
Я поднял глаза. Евлампия была высокой женщиной – около 175 сантиметров. Снизу с несколько расставленными, на уровне плеч ногами, она казалась вообще огромной. Я бы даже сказал, величественной! Свет свечей создавал вокруг неё некую ауру. Она быстрым движением руки дотронулась до волос, и копна просыпалась дождём к полу, на котором распластался я.
– Бесподобна! – выронил я. Я просто не знал, что говорить. Я был раздавлен этой женщиной. Да, любимой, но она тут же воспользовалась положением и превратилась ещё и в беспощадную повелительницу!
– Скажи мне, что ты всю жизнь мечтал быть рабом женщин?! Рабом своей матроны?! Что готов целовать следы моих ног, лишь бы я смилостивилась над тобой? Иль, скажешь, что не жаждал меня?
– Жаждал, – покорно сказал я. В эту минуту я сам себе был глубоко противен.
– Скажи, что мои ноги самые изумительные в Риме! Скажи, что нет женщины с более изумительными ножками! Иль ты не восхищался моими ногами? Что ты в своих пошленьких мечтах, на своей постилке, не мечтал их покрыть миллионом поцелуев! Я же помню, как ты тайком раньше следил за мной! Я видела, как ты прятался, за каждый угол Рима, просто виду не показывала!
Шок! Я был так осторожен, но она, как выяснилось, видела меня.
– Так ты признаёшь это похотливый засранец, или нет? Ты признаёшь, что любишь меня даже больше, чем мать?
– Признаю… – любовь побеждала гордыню. Я готов был сделать для неё всё, что она хотела. Чувство глубочайшего поклонения, чувство, что я нахожусь с женщиной…самой прекрасной женщиной. С которой даже сдувать пыль с её обуви, и то счастье. Это ощущение захватило меня целиком и полностью!
– Но всё поменялось! Я решила снизойти до тебя. Я сегодня добрая! Я разрешу, если ты будешь себя хорошо вести, целовать пальчики моих ног! Лизать мне пятки! Мне нужна такая собачка, которая всё время будет бегать и вилять хвостиком. Это забавно! Подружкам расскажу, как ты…–Она на какой-то момент задумалась, – с этих пор ты будешь делать то, что я тебе скажу! Ты меня понял жалкий щенок?
Я молчал.
– Не слышу ответа! – закричала она.
– Понял…
– А теперь стань раком…я хочу проверить насколько ты можешь выполнять то, что говоришь.
Я неохотно повиновался.
– Прекрасно! Ты мне начинаешь уже нравиться! – прокомментировала она. Её голос проливался тысячами ноток торжества. Торжества, когда ты первый раз пробуешь нечто, то что хотел долгие годы, – Хороший мальчик! Послушный. Думаю, что из тебя выйдет толк. Если, конечно, тебя хорошо выдрессировать! Так, а теперь покажи, как лают собачки!