– Вы подлые ублюдки, вы заплатите за оскорбление сполна! – взревела Евлампия, – ты изгадил мою лучшую тунику!
Она слегка дёрнулась, пытаясь освободиться:
– Пусти, гнусный раб!
– Стоять сучка, или ты сейчас будешь истекать кровью, как удовольствием от моего члена, когда я тебя трахал вчера! – злобно рявкнул я. – Живо опустили луки! И вы!
Я обернулся к стоявшим у входа рабам, которые быстро бросили оружие. Но рабы в зале медлили. Я прижал лезвие к её горлу.
– Да киньте же вы свои палки, псы навозные! – взвыла, позеленев от страха Евлампия. До её куриной головы дошло, что с ней не играют. Никто церемониться с ней не будет. Её просто убьют. Возможность собственной смерти придало её голосу визгливо-властные нотки.
– Да киньте же вы свои палки, или я всех вас распну ублюдки тупорылые!!! –заревела она. Рабы быстро кинули оружие, а патриции покидали луки.
– Ты кто? – опомнился от неожиданного поворота событий Хрюм. В этой туше, кроме жира были и мозги. Соображал он достаточно быстро.
– А ты ещё не понял? – рявкнул я, – жирный ублюдок! Вспомни Гектора!
Хрюм снова на мгновение оцепенел, но очень быстро пришёл в себя:
– Надо было не выпускать тебя тогда живым!
Но через мгновение снова исказила гримаса – он понял, что выдал не самую разумную фразу. Со злости заскрипел зубами. Но сдержал вспыхнувшие, как пламя охватывает сухой валежник огонь, свои эмоции.
Квинтус схватил за руку Евлампию.
– Дай я хоть потрогаю ту, в прелюбодействе с которой меня обвиняют! Можешь отпускать, Друг!
– Если вы отпустите её, то мы ничего вам не сделаем! Отпустите мою жену и можете убираться! – занервничал Хрюм. Эта толстая туша, видно действительно питала какие-то чувства к своей жене. И тут я неожиданно осознал, что они любят друг друга. Иначе, Евлампия никогда ничего подобного не утворила. Они, как два легионерских сандалия, которые неотделимы друг от друга! Только это чёрный союз. Союз двух отпетых злодеев. И их, по воле случая, а может, провидения, объединила некая сила. Теперь они, одного за другим, затягивают в свой водоворот граждан Рима испытывая этот город на прочность морали. Они, как какие-то животные, которые никогда не питаются свежим мясом поедают трупы.
– Ничего плохого не сделаете, и преследовать не будете? – переспросил его Квинтус. Мне его тон не понравился, но Хрюм, видимо принял всё за чистую монету:
– Вы только отпустите мою жену, и можете идти на все четыре стороны!
Я с недоверием посмотрел на более чем два десятка рабов готовых по первому его щелчку схватить брошенное оружие и кинуться за нас.
И этот взгляд боковым зрением уловил Квинтус:
– Не волнуйся друг, я сделаю так, что мы уйдём, как уходят почтенный люди, через парадную дверь.
От этих слов Евлампия аж заскрипела зубами, и бросила полный лютой ненависти на его взгляд.
– Ублюдок! Ты пришёл отомстить! Но, знай, что я буду преследовать тебя всю свою жизнь! Даже если ты забьёшься в самую что ни на есть далёкую дыру, я найду тебя, и ты будешь дико страдать, как никто из людей! Ты позавидуешь тем, кто умер!
Слова злобной бабы подтвердили мои опасения. Я понял, что пробиваться придётся с боем. Но тут Квинтус сделал то, чего даже я не ожидал.
– А ты – нет, – спокойно ответил мой товарищ. И именно это спокойствие, швырнуло на новый виток напряжения не только меня, но и Евлампию.
Евлампия с ужасом посмотрела на него. Что-то в её красивой головке сместилось в область трезвомыслия, и она стала осознавать, в насколько сложную ситуацию она попала. И она, как это делала это всегда, стала играть! Страх придал ей убедительности. Вызвал волну похоти –полчище феромонов накрыло нас с Квинтусом!
– Ты мне всегда нравился…Медвежонок! – сказала она, доверительно смотря на Квинтуса. Страх придал артистичности её натуре. Большую выразительность. Я ощутил неприятное ощущение реальности.
– Ты мне тоже! –в тон ей ответил Квинтус. Наверное, всегда проще сказать людям то, что они хотят услышать. Даже, если это не правда. Но именно ложь, в минуты стресса успокаивает человека, вселяет надежду, что всё будет если не хорошо, так нормально. Возвращает человеку разум. В нём проявляется трезвомыслие и чёткость последующих действий.