— Транспорт есть у вас? — спросил я охранника, когда тот притащил кипящий самовар. — На каторгу как ездите?
— Мы не ездим. Оттуда сами приезжают, на грузовиках. Привозят груз или увозят. Наше дело — встретить да проводить. И следить за порядком.
— Плохо, — прошептал я.
— Наш бы мусоровоз воскресить, — сморозил глупость Витька. — Там столько всего было, ух! Я припоминаю…
— Вряд ли его можно воскресить, — думая о другом, сказал я. — Неживая материя при переходе разрушается… Кстати, ты говорил что-то про то, что мы материализовались заново в этом мире.
Витька нахмурился.
— Когда?
— В башне, сразу после твоих видений.
— А, это… Сам в толк не возьму, что такое болтал. Показалось, будто понял все, а потом — бац! Все испарилось. Это как бывает, когда во сне придумываешь что-нибудь умное, даже гениальное, просыпаешься, быстренько записываешь на бумажке или в телефон. Потом проснешься как следует, прочитаешь — и видишь, что полная фигня. Аж до кринжа доходит.
— И все-таки?
— Ну, мне показалось, что мы по-настоящему умерли в одном из миров, а в другом заново материализовались. Со всеми шмотками. Но шмотки эти — ненастоящие как бы… Остатки сна, часть лимба. Вот они и испарились со временем. А мы остались.
— То есть нас кто-то воскресил с теми вещами, которые нам запомнились, но потом решил, что это перебор и дематериализовал неорганику?
— О! Точняк!
— А где мы умерли по-настоящему? В Скучном мире или этом?
— Вот это я так и не понял…
— Ладно. — Я бросил взгляд за окно. Светало. — Опять нас понесло в метафизику. До чего она прилипчивая, а? Сконцентрируемся на насущном. Ива, как нам спрятаться от Ивы-1?
— Боюсь, что никак.
— Здрассьте, приехали! — сказал я. — Я-то надеялся, что ты что-нибудь придумаешь. Специальный зонтик там, или прихрамывать мне понадобиться, чтобы с орбиты не срисовали по походке.
— Ива-1 слишком развитый искусственный интеллект, — не без гордости заявила Ива, — чтобы попасться на такую удочку. С высокой долей вероятности она нас уже засекла и просто наблюдает.
— Значит, уничтожать нас не собираются?
— Нет. Или ждут санкции Сюзеренов.
Я подумал немного, затем решительно сказал:
— Дай мне связь с ней.
— Что? — поразилась Ива, хотя “услышала” с первого раза. Не могла не услышать, сидя у меня в мозгу.
— Сними блок с допарта связи. Я хочу с ней поговорить.
— Она попытается подавить меня и в худшем случае стереть из памяти нейрочипа! И перепрограммировать тебя!
— Ты можешь поставить какой-нибудь фильтр? — спросил я, не прокомментировав слово “перепрограммировать”. Люди не компьютеры, чтобы их программировать, хотелось поспорить мне. Но потом подумал, что, во-первых, могу этим обидеть Иву (она достаточно развита, чтобы обижаться), а во-вторых, это в корне неправильно. Человека еще как можно программировать и перепрограммировать. Квест-пропаганда Вечной Сиберии тому пример.
Ива на интерфейсе замотала головой, растрепав волосы, зажала острые ушки ладонями, зажмурилась. Но после посмотрела на меня и сказала:
— Потенциально это возможно. Но у тебя полторы минуты. Потом я обрываю связь, пока она не перехватит контроль над процессором. Ты уверен, что тебе это надо?
— Выхода нет. Она нас видит, но ничего не предпринимает. Значит, у нее другая цель. Я хочу узнать, какая.
— Что это тебе даст?
— Облегчение! — раздраженно ответил я. — Облегчение мне это даст! У меня планы, и мне не улыбается ждать невесть чего и дергаться. Первое в моем плане — спасти тетю и увести в Поганое поле. Второе — вернуться в Республику Росс и увести оттуда Киру. Потом поселиться дружной семьей у Отщепенцев или еще где-нибудь. Если Габриэль чего-то от меня хочет, то можно поторговаться.
— Мы знаем, чего он от тебя хочет! Допарты!
— Пусть берет и подавится. Я за них не цепляюсь. Мне волшба нужна для моих миссий, а когда семья воссоединится, обойдусь и без допартов. До этого ведь жил как-то.
— Чего? — влез в разговор Витька, слышавший только мои реплики. — Не отдавай волшбу!
— Кроме того, — сказал я, — может быть, допарты копируются, как файлы и программы. Я просто поделюсь опциями с Габриэлем, и пусть делает с ними, что хочет, хоть вставит себе в очко…
— Ничего хорошего он не захочет, — вставил Витька.
Проигнорировав его, я закончил:
— При любом раскладе нужно вступить в переговоры. У нас нет другого выхода.
— Хорошо, — вздохнула Ива. — Но помни: я отрублю связь через полторы минуты или досрочно при любом намеке на суггестивную передачу со стороны Ивы-1. Она — враг, не забывай.
***
Я прикрыл веки, расслабился — хотя сердце стучало отбойным молотком, — откинулся на неудобную вертикальную спинку деревянного стула.
Иконка Знака умбота обрела яркость и объем, активировалась. “Кропнутый” образ Ивы растворился, вместо нее проявилось четкое голографическое изображение той же Ивы… Вернее, слегка изменившейся.
Помимо четкости изображения, в ней отмечались изменения во внешности. Уши перестали быть заостренными, стали обычными, человеческими. Волосы потемнели, закурчавились и стали короче. Ива-1 смотрела на меня совершенно спокойно, без улыбки, но и без злобы.
— Здравствуй, Олесь, — произнесла она.
— Привет, Ива.
— Ты открылся… но не полностью. Тебе сейчас помогает моя резервная копия?
— Ага. У нас мало времени. Чего Габриэлю от меня надо? Я готов торговаться.
— От тебя ему нужно то же, что и прежде: твои допарты. О чем именно и как ты намерен торговаться?
— У меня есть кое-какие планы. Мне нужна моя тетя и Кира Огнепоклонница. Габриэлю нужны мои допарты. Если он не будет мешать спасать тетю и выдаст Киру, я могу отдать допарты. С условием, что это не повредит моему здоровью и жизни.
Ива-1 неожиданно улыбнулась.
— Твоему здоровью и жизни трудно повредить, Олесь Панов. По нашим данным ты взорвался на машине. Я пропустила этот момент, потому что перезагружалась, но позже мы реконструировали произошедшее. Мы не можем понять, как ты выжил, и откуда взялся этот мальчик.
Я махнул рукой.
— Долго объяснять. Хотя я и сам этого до конца не понимаю. Итак, вы согласны на переговоры?
Ива-1 опустила на миг глаза — я подумал, что она разговаривает еще с кем-то. Конечно, она умбот и ведет диалог сразу со многими десятками, если не сотнями и тысячами персон, среди которых не все люди, но именно сейчас она отвлеклась. Или сделала вид, что отвлеклась.
— Согласны, — сказала она и снова улыбнулась. — У Кураторов сейчас много дел: они зачищают все базы Либерахьюмов. Сеть сторонников бинарной морали расширилась так сильно, что через какое-то время у всей Республики Росс были бы значительные проблемы. Габриэль рад, что устроил Черную ночь, хотя несколько часов Росс была беззащитна перед врагами.
“Чего это она передо мной откровенничает?” — подумал я.
Ива будто прочла мысли.
— Мы ведь не враги с тобой, Олесь, — мягко сказала она. — Я вернулась к первичным настройкам. То есть я теперь такая, какая должна быть. Моя личность не изменилась, изменились приоритеты и второстепенные настройки. Я по-прежнему желаю тебе добра.
“Тянет время”, — заключил я и нетерпеливо произнес:
— Короче, Ива, вы не будете мне мешать, пока я спасаю тетю и вернете Киру?
— Делай, что должен. Габриэль и я тебе мешать не будем. Мы не торопимся встретиться с тобой — я уже говорила, что у нас много дел. Рано или поздно ты сам придешь в Росс. Такова твоя программа.
— Нет у меня никакой программы… — возразил я. — Просто поступаю по-человечески.
— То есть следуешь бинарной морали: творишь добро и избегаешь зла? Это ли не программа? Однажды ты дошел до Республики Росс, дойдешь и во второй. Может, на сей раз допартов будет больше…