— Фу, — сказал я. — Вообразил — аж затошнило… Ладно, спокойной ночи, Пр-пр.
— Не знаю, усну ли, — с деланной тревогой заявил Витька. — Такие постели шикарные. Я привык на земле спать, в палатке, а тут такие хоромы.
Мы ночевали в действительно шикарных апартаментах во дворце Председателя. Поселились в двухместном “номере” с кроватями, каждая из которых без напряга бы вместила двоих таких, как я, и четверых, как Витька. В комнате был телевизор, показывающий все три канала Вечной Сиберии — на всех крутили сплошные концерты и танцы, долженствующие показать, как классно живется в стране. Имелись отделанная мрамором ванная с джакузи и небольшой бассейн. Из комнаты можно было выйти на просторную террасу с видом на парк Детинца.
Рина уехала заселяться в новое жилище где-то в центре города и ночевать должна была уже там. Меня это более чем устраивало. Ее присутствие стало меня не на шутку напрягать после того, как выяснилось, кто она такая.
Когда я отдал поручения, Голованов развил бурную деятельность по их выполнению. Я был уверен, что ему очень нравится заниматься этими организационными делами. Невесть откуда возникли многочисленные люди: обслуживающий персонал, охрана, водители, садовники, какие-то каменномордые военные и чиновники. Все они где-то прятались, пока Кирсанов нас принимал, — таков был приказ Самого Крутого Чувака В Стране.
Пока мы с Витькой ужинали на террасе, Голованов поставил весь Детинец вверх ногами. Туда-сюда шнырял народ, катались небольшие кары с обширным багажником, трещала рация. До наступления сумерек во все края Вечной Сиберии выехали строительные бригады с осветительными приборами.
“Когда приспичит, все у них получается и все они умеют! — подумалось мне. — Что, если и реформы замутить так же легко? Надо всего лишь как следует зачаровать самого главного и дать ему четкие указания…”
Нет, ответил я сам себе, организовать реформы как раз таки несложно, однако все проблемы накапливаются гораздо позже — в виде последствий мощных изменений в социуме. Причем там, где ты ничего дурного не ждал, и тогда, когда не ждал. Общество — как паутина: дернешь в одном углу, затрясется вся система, а последствия будут аукаться еще долго. Чтобы просчитать все причинно-следственные цепочки, нужен интеллект помощнее Ивы-1 со всеми ее ресурсами.
Согнать народ на поднятие целины — просто. А вот исправить все нарушения экосистемы практически невозможно. Великие цели — великие жертвы…
Засыпая, я подумал, что сделал все, что требовалось сделать прямо сию минуту. О последствиях пусть размышляет новый Председатель без Знака. А все-таки придется мне вернуться сюда и разгребать дерьмо. Как минимум научить сиберийцев жить в Поганом поле…
Проснулись мы с Витькой привычно рано. Умылись, переоделись, позавтракали, впервые за последнюю неделю почистили зубы настоящей щеткой и пастой, а не разлохмаченной веточкой. Потом без церемоний и долгих проводов сели в новую тачку — фургон на высокой подвеске, крупнее машины Самого, и меньше незабвенного мусоровоза. В новой машине, которую мы с Витькой, не сговариваясь, прозвали вездеходом, были четыре сидения и обширный багажник. Этот багажник под пристальным наблюдением Витьки заполнили всякой всячиной — от пресловутых зубных щеток и пасты до оружия.
Председатель Голованов провожал нас лично. За ночь волшба, между прочим, из него не выветрилась.
— Хорошей вам дороги, — сказал он, пожимая мне руку.
— Благодарю, — отозвался я. — Чем займетесь?
— Организую последние проводы Кирсанова, — с озабоченным видом сообщил Голованов. — Владилен Станиславович при жизни всегда говорил, что не хочет пышных ритуалов. Там и поступим. А желающие смогут посетить его тело в мавзолее позже, чтобы не было столпотворения.
— Его в мавзолей положат? — удивился я.
— Как и всех Председателей, — внушительно ответил Голованов. — Тела Председателей должны быть нетленны и вечны, как и наша великая держава.
— Воистину, — поддакнул я.
— Вот, — сказал Голованов и кашлянул. — А потом надо быстро развестись и принять все дела в полном объеме…
— Развестись?
— Да, именно. Председатель Вечной Сиберии женат только на Вечной Сиберии. Или замужем за Вечной Сиберией. Никакие супруга или супруг не должны отвлекать от государственных забот. — Заметив мою реакцию, Голованов добавил: — По факту, конечно, все остается на старых местах, но жена получает статус любовницы. Любовниц иметь допустимо, и сколько угодно!
Он радостно хрюкнул. Перспектива перевести жену в разряд любовницы ему нравилась.
— Правила как у воров в законе, — сказал Витька, когда мы усаживались в не по-сиберийски комфортабельную кабину вездехода. — Идея-то неплохая: не иметь родственников и семьи, ради которой должностное лицо будет воровать государственные бабки…
— …но на деле все делается через известное место, — подхватил я. — Этот Голованов разведет целый гарем, если ему приспичит, и будет делать своим любовницам дорогие подарки за счет тех же государственных бабок.
— Слушай, Олесь, — задумчиво сказал Витька, — а вообще реально создать идеальное человеческое общество? Или прав тот чел, который сказал, что любая система, зависящая от человеческой надежности, ненадежна?
— Круто сказано, — одобрил я, разглядывая приборную панель вездехода. — Кто это сподобился на такой афоризм?
— Это не афоризм, а закон Джилба, — вмешалась в разговор Ива. — Второй. А первый гласит, что техника ненадежна, а человек еще ненадежнее.
— Поэтому россы отдали управление Республикой умботам, но держат руку на выключателе? — спросил я Иву вслух, не слушая ответ Витьки о тех же законах остроумного Джилба, кем бы он ни был.
— Республика Росс находится в динамическом равновесии между людьми и умботами, между кастами и Изъявителями.
— Ты слышала аргументы Председателя Кирсанова. Он уверял, что ваша система скатывается в яму.
— Полагаю, что это кажущееся впечатление. Динамичность нашей социальной структуры бросается в глаза любому, кто привык к так называемой стабильности, в то время как ее равновесие далеко не всем очевидно.
— Ладно, поговорим об этом на досуге, Ива. — Я покосился на Витьку. — И о том, возможно ли построить утопию, если ты ведун, тоже поговорим! А теперь погнали! Поедем сначала по территории Сиберии, заглянем на огонек к парочке старых знакомцев. А потом — нас ждет воля вольная в Поганом поле!
— Йуху! — крикнул Витька.
И мы тронулись в путь, а вслед нам махал Председатель Голованов в окружении помощников.
***
Из Князьграда выбрались в рекордные сроки — меньше, чем за час. На дорогах никаких пробок, на выезде Модераторы пропустили нас в обход небольшой очереди.
После бетонной стены весь столичный шик разом сдулся, и мы моргнуть не успели, как очутились в пасторальной местности, свойственной большей части Вечной Сиберии. Поля, тракторы и комбайны — все в таком духе. Дорога оставалась в приличном состоянии довольно долго, но все же неизбежно превратилась черт знает во что. Впрочем, наш вездеход показал себя с самой лучшей стороны. Колеса на высокой подвеске скрадывали неровности дорожного покрытия, в кабине они почти не ощущались. Сидения были мягкими и рассчитанными на анатомию нормального человека, а не робота с прямоугольной задницей. Заводился агрегат ключом-картой — почти такой же, как на любимом мусоровозе, что не могло не навевать приятные воспоминания. И вообще, тачка была новая, в масле, — кайф, а не машина.
Поначалу мы с Витькой не разговаривали — любовались видами и самим путешествием. Потом Витька спросил:
— У тебя тоже офигенское настроение? Снова мы, как в прежние времена, на машине, полной лута! Свободные как ветер!
— Ага, — согласился я. — Давненько так хорошо не было. У меня вообще-то проблемы с управлением гневом, но если дела пойдут и дальше так же гладко, то, глядишь, стану добродушным как Санта Клаус.
— Бороду-то точно отрастишь, как Санта, — заметил Витька.
— Немного беспокоит этот Голованов, правда, — выразил я озабоченность. — Как бы за наше отсутствие дел не наворотил.