Бабушка Эдит по отцу, которая к тому времени покинула Фалез и обосновалась в Берне (департамент Эр), содержала на улице Сен-Мишель, № 7 дом свиданий. Вот так, словно по мановению волшебной палочки, ребенок перенесся из парижских меблированных комнат в нормандский бордель. И если обитательницы публичного дома и не были образцом высокой морали, то они окружили маленькую Пиаф заботой и любовью, с которыми она раньше никогда не сталкивалась. Ставшая для этих дам настоящим талисманом, Эдит провела три скорее счастливых года в обстановке провинциальной проституции, близкой к той, которую описал Мопассан в новелле «Заведение Телье». И только в эти годы девочка могла посещать школу. Мадам Лаперрюк, сельская учительница, позднее скажет, что Эдит была «прилежной ученицей, которая почти на лету схватывала все то, чему ее учили»[15].
В возрасте пяти лет у Эдит начались проблемы со зрением. Врач поставил диагноз: кератит обоих глаз – вирусное заболевание, провоцирующее воспаление глазной роговицы. Этот эпизод из жизни звезды стал поводом для сотворения очередной легенды. Согласно некоторым источникам, ребенка поразила полная слепота и зрение вернулось к Эдит лишь благодаря чуду, после того как обитательницы публичного дома в Берне совершили паломничество в Лизьё, к алтарю святой Терезы.
«На самом деле все было совершенно не так, – расскажет позднее Раймон Ассо, первый автор текстов песен Пиаф, который лично знал бабушку Эдит из Берне. – Правда заключалась в том, что [из-за ее болезни] на глаза Эдит наложили повязку. Около шести месяцев девочка жила во мраке. Однажды доктор сказал: “Давайте посмотрим, как обстоят дела”, а она сказала: “Я вижу”» («France Soir», 30 сентября 1959 года). И если проститутки и отправились в Лизьё (в августе 1921 года), то лишь для того, чтобы зажечь свечи у алтаря святой и возблагодарить за исцеление малышки.
Если придерживаться легенды, то это выздоровление повлекло за собой самые разные последствия. И среди всего прочего, прозрев, девочка снова могла наблюдать за тем непристойным спектаклем, что день ото дня разыгрывался в борделе ее бабушки. Существуют свидетельства, что местный кюре, решив, что Эдит уже стала достаточно взрослой, чтобы оставаться в столь злачном месте, надавил на отца ребенка, чтобы тот воссоединился с дочерью.
Действительно, в 1922 году Луи Гассион забрал дочь из публичного дома в Берне. Эдит шесть лет. Она останется с отцом вплоть до 1929 года. В течение этих семи лет девочка будет вести бродячую жизнь, в какой-то мере обучаясь артистическому ремеслу. Сначала акробат подписал ангажемент с цирком «Кароли». Теперь Эдит проводила бóльшую часть времени в бесконечных разъездах – утром возводился шатер шапито, вечером давалось представление, на следующий день цирк снова снимался с места.
Натура неуживчивая, неисправимый индивидуалист, Луи чувствовал себя не слишком уютно в большой цирковой семье, а потому вскоре решил выступать в одиночку. Несомненно, он осознавал все преимущества, которые давало ему присутствие маленького ребенка. Теперь, пока он исполнял свой номер на улице, Эдит собирала деньги с прохожих. Девочка достаточно быстро поняла: чтобы не голодать, ей необходимо разжалобить публику, заставить зевак умиляться ее хрупкости и беззащитности. Условия, в которых провела детство будущая звезда, можно назвать по-настоящему суровыми. Больше не было фургона с яркой надписью «Кароли». И если в удачные дни Луи и Эдит могли заплатить за номер в отеле, то когда их заработок оказывался невелик, им приходилось ночевать в случайном убежище на улице.
Словно «великий Дзампано» из фильма Феллини «La Strada» («Дорога»), Луи выстроил со своей дочерью и одновременно юной партнершей отношения, замешанные на угрюмой привязанности и несколько садистской строгости. Искренне полагая, что хорошее воспитание неразрывно связано с телесными наказаниями, Луи не колеблясь награждал девочку увесистыми пощечинами, когда считал, что она не справилась с ролью или совершила какую-нибудь глупость. Это раннее знакомство с физическим насилием впоследствии повлияло на отношения Пиаф с мужчинами.
Однажды, желая разнообразить представление, акробат попросил маленькую помощницу – а Эдит исполнилось девять лет – спеть что-нибудь на публике. Захваченный врасплох ребенок исполнил единственную песню, которую знал, – «Марсельезу» Руже де Лиля. Совершенно неожиданно выступление понравилось публике, и с тех пор еще не окрепшая певица систематически исполняла эту композицию.
15
Цитата из книги Бернара Маршуа «Эдит Пиаф, унесенная толпой», издательство «Vade Retro», 1995.