Но ответа не услышал. «Как бы там ни было, — в ярости решил он, — я предупрежден и буду с особым тщанием следить за камерой В 108».
В тот же вечер ему позвонили из Лондона. Главный инспектор пенитенциарных заведений пребывал за границей, где участвовал в конгрессе. Он должен был вернуться через неделю. А пока мистера Шарплесса просили хранить полное молчание по поводу этих событий и следить, чтобы все молчали как рыбы. На него рассчитывали в деле расследования. Мистер Шарплесс лично проводил вечерние обходы всех камер, а перед дверью камеры Борсона поставил двух часовых.
Однако спал он плохо, а когда услышал шаги дневной бригады во внутреннем дворе, выскочил из постели, чтобы лично провести первую утреннюю инспекцию. И первым оказался у двери камеры В 108.
— Какие новости? — спросил он у одного из часовых.
— Все в порядке, сэр, — равнодушно ответил охранник.
Дверь открыли, и директор вздохнул с облегчением. Борсон занимался своим туалетом и курил первую сигарету.
Мистер Шарплесс очень благожелательно отнесся к этому постояльцу, бегства которого опасался, и спросил, не предпочитает ли он выпить чашку крепкого кофе вместо безвкусного чая, положенного по регламенту. Предложение было принято с благодарностью.
Директор вернулся в свой кабинет, умиротворенный тем, что таинственный голос оказался плохим пророком, когда увидел, что в конце коридора появился бегущий Стиллер, за которым спешили два надзирателя.
— Джонс! — задыхаясь, выпалил Стиллер.
— Что он еще натворил, этот мазила?! — воскликнул мистер Шарплесс.
— Он ушел, — завопил главный надзиратель, — его камера пуста!
Директор с трудом устоял на ногах.
— В мою тюрьму пробрался дьявол, — простонал он.
Стиллеру пришлось взять его за руку и отвести в кабинет.
Директору хотелось довериться кому-нибудь, и он рассказал своему подчиненному, что случилось в ту ночь и каким образом таинственный голос предупредил его.
Как и директор, Стиллер ничего не понял и только повторял за директором:
— Дьявол пробрался в тюрьму. Я начинаю подумывать о пенсии. Вы увидите, что на нас наложат взыскания. Поскольку у меня нет ни жены, ни детей, я забьюсь в отдаленный уголок страны подальше от любой тюрьмы!
— Счастливый человек! — пробормотал директор, которому по возрасту до отставки было далеко.
Камеру 155 обыскали сверху донизу, но ничего ненормального в ней не нашли, как и в камере А 16.
— Стиллер, — вздохнул мистер Шарплесс, — вы здесь служите столь же долго, как и я. Видите ли вы возможность бегства, хоть одну, какой неправдоподобной она бы ни была?
— Даже если бы у заключенных были крылья, это бы им не помогло, поскольку они заперты в своих камерах, — мрачно ответил надзиратель. — А ночью…
Мистер Шарплесс провел остаток дня, звоня в Лондон, выслушивая едкие реплики и даже угрозы от своего собеседника на том конце провода. Кроме того, он писал бесконечные рапорты.
— Директор — утка! Директор — утка!
У него не было сил реагировать, и он, дрожа от страха, слушал в ночи ироничный голос. Ему казалось, что он пел хуже, чем прежде, что он был хриплым и звучал фальшиво. Он не мог предположить, что мистер Триггс, сыщик, присланный из Лондона, придаст особое значение этой детали.
Глава 4
Мистер Триггс ищет…
Мистер Триггс прибыл на следующий день в Хиллстон после утомительного ночного путешествия. Первое, что он узнал от бледного и окончательно расстроенного директора, было известие о новых побегах, случившихся ночью. Речь шла о Борсоне и Чедвике.
— И это несмотря на усиленную охрану? — удивился сыщик.
— Да, на этот раз мы обнаружили двойной побег ночью, а не на заре. Я отдал приказ провести специальные обходы и открывать окошечки всех камер каждый час, чтобы убедиться в наличии заключенных. В полночь все было в прядке, а в час ночи констатировали двойное исчезновение.
Мистер Триггс сам провел обход и убедился в надежности замков и безупречной службе надзирателей.
— Настоящая крепостная ограда! — заметил он, постучав по большим камням внешней стены.
— Хотелось бы в это верить, мистер Триггс, — ответил мистер Шарплесс. — Семьдесят пять сантиметров толщины.
Во время ленча, на который мистера Триггса пригласил директор, он рассказал сыщику о странном инциденте с таинственным голосом.
— Значит, в последний раз голос показался вам изменившимся?
— Осмелюсь это утверждать!
— Если только это не был другой…
— Тоже возможно… я не подумал об этом… Кстати, а какое это имеет значение?
— Вы так считаете, — усмехнулся сыщик. — Увидим!
Затем внимательно выслушал историю тюрьмы, которую рассказал директор.
— Ее построил местный архитектор-предприниматель, некто Кертисс. Это был очень способный человек, но иногда у него возникали странные мании, которые, кстати, вызвали его падение и несчастный конец. Он жил в паре миль отсюда в великолепном коттедже, который построил собственными руками. Это «Дом домового», который превратился в руины. Он неохотно взялся за строительство тюрьмы на месте бывшего древнего живописного монастыря, который пришлось снести.
Мистер Шарплесс продолжал рассказ, счастливый, что может на время забыть о побегах.
— Вы, безусловно, отметили, что беглецы прибыли к вам одним и тем же конвоем, — внезапно сказал сыщик.
— Как? — сказал мистер Шарплесс. — Дьявол меня забери, если я подумал об этом! Остался только Белдон. Отдам приказ особо внимательно следить за ним!
После завтрака мистер Шарплесс вернулся к своим рапортам, а сыщик покинул тюрьму ради небольшой прогулки по окрестностям. Он отошел на сотню шагов от внешней стены с северной стороны, потом повернулся к тюрьме. Поверх стены он увидел ряд небольших окошек камер, расположенных на верхнем этаже крыла А. Он насчитал двенадцать окошечек. Он вернулся в тюрьму и сразу явился в директорский кабинет.
— Все камеры верхнего этажа крыла А заняты? — спросил он.
— Все!
— Каков номер камеры у внешнего угла и кто в ней сидит?
Мистер Шарплесс проверил по журналу.
— Некто Пинкерс, у него небольшой тюремный срок, два месяца. Будет освобожден на следующей неделе. Это номер 42.
— Хорошо. Вызовите его в свой кабинет в три часа и держите до трех тридцати. Вызовите его по внутреннему телефону и предупредите, что желаете побеседовать с ним в течение получаса.
Мистер Шарплесс подчинился, не задавая вопросов. Будучи образцовым чиновником, он умел подчиняться приказам. Мистер Триггс покинул тюрьму за несколько минут до трех часов. Он нацепил на нос черные очки, которые показались бы необычными тем, кто решил бы рассмотреть их поближе. Стекла были изготовлены из кусочков разных стекол и позволяли Триггсу видеть, что творится у него за спиной. Три часа… Мистер Триггс спокойно прогуливался, рассматривая образы, отражающиеся в миниатюрных зеркалах. В три часа десять он стал особенно внимательным. В окошке камеры 42 появилось лицо, но Триггс не узнал человека. Лицо оставалось в окошке две или три минуты, потом исчезло.