Когда солнце ощутимо склонилось к морю далеко за лесами, мы вышли к человеческой дороге.
Последние ярды нам пришлось пробираться сквозь переплетённый плющом кустарник, поэтому я слез с лошади и пошёл впереди, обрубая мечом особо мешавшие ветви и плети. На Людоеде мы бы протаранили эти заросли, словно на осадном орудии, а моя новая знакомая казалась такой беззащитной, практически нежной; она, конечно, не была даже подкована.
Я видел сквозь заросли близкий свет, поэтому понимал, что это не тупик. И когда мы наконец выбрались из леса, я первым делом поискал глазами продолжение нашей тропы на той стороне человеческой дороги. И нашёл — едва заметную разницу в лесной стене, заросший кустарником провал в ряду деревьев. Если бы я не знал, что она там есть, я не видел бы её. Когда-нибудь я возьму Людоеда и проедусь по ней; и, может быть, найду в ёё конце что-то такое, что будет этого стоить.
Я перешёл на ту сторону, в предзакатную тень, и сел на мягкую траву у кромки дороги, под высоким, но не старым вязом. Трава ещё была смята, кое-где вытоптана. На травинках лежали местами клочки разноцветной шерсти. Эдна и её собаки недавно были здесь. Теперь у меня было время. Я мог задержаться на минутку-другую.
Я снял плащ и отложил клинок. Потом снова встал и протянул плащ моей лошади. Со стороны, это, видимо, выглядело довольно безумно.
— У меня есть несколько вопросов к тебе. Надень это, если хочешь, и поговорим чуть-чуть.
Лошадь кивнула, довольно энергично. Я хотел отвернуться, но она, видимо, не смущала себя такими условностями, и, припав на передние колени, перевернулась через лопатку. Когда она успела превратиться в девушку, я опять не успел увидеть — только что передо мной грациозно склонилась лошадь, и вот уже стоит на одном колене, упираясь ладонями в землю, светловолосая загорелая девушка с вишнёвыми глазами.
Я подал ей плащ, и она моментально в него завернулась.
— Давай сядем; — сказал я, указывая на траву. — Эдну мы скоро догоним. А мне уже надоело за ней гоняться, тем более что вокруг столько всего.
Я сел под дерево и вытянул ноги. Устал я уже сегодня.
Девушка подошла, и, прежде чем сесть, переступила с ноги на ногу и несмело произнесла:
— А можно я спрошу…
Я удивлённо глянул на неё.
— Спрашивай, конечно. Что именно?
Она закусила нижнюю губу, потом отпустила её и, глубоко вдохнув, сказала:
— Ты вроде бы не похож на моего старого хозяина, а он… ну, в общем… он любил, чтобы я вела себя гордо и возвышенно. Ну там взгляд, осанка… Как я тогда у камня оборачивалась. Так вот можно я не буду себя так вести?
Она посмотрела мне прямо в глаза и замолчала, ожидая ответа.
Я рассмеялся на пол-леса.
— Конечно можно! Да ты что, веди себя как угодно! Это вообще редкая удача, что я тебя встретил; да к тому же я на тебе проехался, поэтому ты вправе делать что хочешь! Даже забраться на камень и проорать куплет из «Злой бестии», что поют певцы Плохой религии.
— Ой, ну слава Богам! — девушка подпрыгнула на месте и рухнула рядом со мной на траву.
— А то знаешь, Арканзольд был весь, ну, преисполненный такой из себя… Ну ты понимаешь. Он на мне и не ездил почти. Он же нас на заказ сделал, не для себя. Ну пользовался какое-то время, года полтора, пока испытывал, а потом… Ну ты знаешь. А куда он делся, никто не может сказать?
Я пожал плечами.
— Понятия не имею. Может быть, и может. Вернёмся со мной, спросишь у провидиц.
— Это куда?
— Ко двору королевы Магды. Это моя работодательница. При ней есть наёмные провидицы, плюс волшебницы, работающие на неё. Как Эдна. Кстати, ты в моём путевом предсказании тоже была.
— Да?! И как же?! Расскажи! — с живым интересом воскликнула девушка.
— Как Лежащая дева. — Арканзольд явно был дураком, требуя от неё возвышенности и прочих скучных вещей.
— А ты вообще кто? — спросил я.
— Ну, в общем, я — верконь, — ответила она и серьёзно посмотрела на меня. — Ну, как бывают вервольфы, веркоты там, а я — верконь.
— Ничего себе, — сказал я. — Никогда не слышал.
— Да немудрено. Только если вервольф в волка оборачивается величиной с человека, веркот — в кота, именно в кота — как домашнего, только большого, как человек; а я ростом обычная, а в лошадь обращаюсь большую, поэтому я существо более магическое, чем простые оборотни, вот; — закончила она, и, обняв руками колени, по-детски выставила вперёд подбородок и выжидательно посмотрела на меня.
— Слушай, а кем ты была? В смысле, ты с рождения такая или как? Как вообще веркони получаются? — мне правда было интересно, и я внимательно ждал, что она скажет. Солнце всё садилось, раскрашивая лес в вечерние медные оттенки.