Покоятся мои глаза и просят сна. Но уши не дают им уснуть, слышат они шорох босых ног на полу соседней комнаты. Напрягаю я слух и слышу пение: ядл-ядл-ядл-ва-па-ма, ядл-ядл-ядл-ва-па-ма. Сказал я себе: снова пришли сновидения. Вошла луна и озарила мое лицо. Сказал я ей: мы знакомы, не вас ли я видал на открытке? И вновь раздалось пение: ядл-ядл-ядл-ва-па-ма. Озарила луна голос, и в голосе возник женский облик. Сказал я себе: значит, правду говорил Грайфенбах, когда сказал, что Гинат сотворил себе девицу. Однако почему так больно моим пальцам? Открыл я глаза и увидел, что Гамзо стоит возле меня и жмет мне руку. Высвободил я руку и с удивлением посмотрел на него. Возвратился Гамзо на свое место, сомкнул зрячий глаз, и тот уснул, но кривой глаз запылал огнем. Подумал я: зачем он сжал мне руку, хотел, чтобы я услышал пение? Значит, и впрямь было пение, наяву, а не во сне? И что за пение? Голос женщины, что поет и пляшет в лад своей песне? Посмеялся я над самим собой, что вообразил себе девицу, созданную воображением. А чтобы отмести последнее сомнение, созрело у меня решение спросить Гамзо, что он думает об этом. Зажмурил Гамзо свой кривой глаз вместе со зрячим глазом, и улыбка наслаждения разлилась на его лице, как у юноши, что внемлет словам возлюбленной. Трудно мне было прервать его. Опустил я взор вниз и затих.
Вновь зазвучал голос, но не пения, а речи. На каком языке? На ненашенском языке. Хотел я спросить Гамзо. Открыл глаза и увидел, что его кресло пусто. Повернулся я туда и сюда, но не увидел Гамзо. Пошел я из комнаты в комнату, но его не нашел. Вернулся я на свое место. Прошло десять минут, а он не возвращался. Я забеспокоился, не стряслось ли с ним что-нибудь. Сказал я себе: надо посмотреть, что с ним стряслось. Поднялся я из кресла и вышел в коридор и там не нашел Гамзо. Сказал я себе: подожду-ка я его в комнате. Прежде чем вернуться в комнату, зашел я в предназначенную для праздника Кущей пристройку, а там был вход в горницу Гината. Посмотрел я и увидел Гамзо, что стоял за дверью. Удивился я: что он здесь делает? Появилась ладонь и коснулась дверей. Еще не понял я толком, что я вижу, как приоткрылась дверь и из комнаты блеснул свет. Потянулся я к свету и заглянул в комнату.
Свет луны озарял комнату, а в комнате стояла молодая женщина, в белых покрывалах, ноги босы, волосы распущены, а глаза закрыты. И человек сидел в комнате за столом у окна и записывал чернилами на бумаге все речи женщины. Ни слова из ее речей я не понял и сомневаюсь, есть ли на свете человек, понимающий такой таинственный язык. И женщина говорила, а перо писало. Ясно было, что человек, записывавший слова женщины, был Гинат. Когда он вернулся и когда вошел в горницу? Пока мы с Гамзо сидели в светлице Грайфенбаха, вернулся к себе домой Гинат, а женщина, надо думать, вошла через окно. Тогда я и слышал, как отворилось окно и раздались шаги босых ног. Столько нового явилось моему взору, что позабыл я про Гамзо и не заметил, что он стоит рядом. Но Гамзо, ах, Гамзо странно повел себя, забыл приличия и вежливость, ворвался в комнату и обнял женщину за талию. Этот скромник, посвятивший всю свою жизнь жене, ворвался в чужой дом и обнял чужую женщину!
И тут все перемешалось, и я удивляюсь самому себе, что помню порядок событий. Недолго они длились, но сколь продолжительными казались! Я стою с Гамзо в прихожей Гината, и дверь его горницы полуоткрыта. Я заглядываю в комнату, что сияет от света луны. Луна сжалась, чтобы войти в горницу, а когда вошла в горницу, распространилась, и стала видна вся горница и все, что в горнице. Я вижу: женщина стоит посреди горницы, и молодой человек сидит за столом и пишет. Внезапно бросился Гамзо и ворвался в горницу и обнял женщину за талию. Отвратила женщина от него лицо и воскликнула: о мудрец! Голос ее был как голос юной девы, что созрела для любви. Ответил ей юноша и сказал: ступай, Гемула, за своим мужем. Сказала Гемула: я ждала тебя столько лет, а ты говоришь "ступай, Гемула". Ответил ей юноша и сказал: он муж тебе. Сказала Гемула: а ты, мудрец Гидеон, кто ты мне? Сказал юноша: а я никто и ничто. Засмеялась Гемула и сказала: ты никто и ничто. Ты добрый человек. Ты красивый человек. Нет на свете красивее и добрее тебя. Оставь меня у себя, и я спою тебе песню Грофит-птицы, что поет ее раз в жизни. Сказал юноша: спой. Сказала Гемула: спою песню Грофит, и умрем. Гавриэль, когда мы с мудрецом Гидеоном умрем, вырой нам две могилы, одна подле другой. Обещай, что сделаешь. Закрыл Гамзо ей рот ладонью и сжал ее изо всех сил. Попыталась она вырваться из его объятий, но он удержал ее и крикнул Гинату: знаешь, кто ты, ты – преступник во Израиле, даже греха с мужней женой не убоялся. Сказала Гемула: мудрец Гидеон, не внемли ему. Не мужняя жена я. Спроси его, видал ли он мою плоть.[51] Застонал Гамзо тяжким и горьким стоном и сказал: ты мне жена, ты мне жена, ты мне жена, венчана по Закону Моисея и Израиля. Сказал юноша: ступай, Гемула, ступай со своим мужем. Сказала Гемула: я тебе опротивела. Сказал юноша: Гемула, не опротивела ты мне, я лишь говорю тебе, что ты должна сделать. Тут утратила она силы, и, не удержал бы ее Гамзо, – упала бы. Но Гамзо удержал жену свою Гемулу и не отпускал ее, а взял на руки и понес, а мы с Гинатом стояли и смотрели вслед.
51
…видал ли он мою плоть… – в этой повести разлука и соломенное вдовство – всеобщий удел. Гамзо и Гемула, Гинат и Гемула, Гюнтер и его подруга – всем им не дано найти телесной близости. Счастливая пора ханаанской древности, когда прорицатель Эдо назначал праздник и по всей земле гудел сплошной эйнам (что может означать и свободу плоти), эта пора ушла, и только луна может свободно передвигаться по очень ограниченному миру – миру, в котором жил Агнон.