Да и вообще тут всё сложно: ядовитая змея укусила – смерть, на грязный сучок напоролся – сепсис, а затем почти гарантированная смерть. Зверь грызанул – опять же, заражение крови. Выживешь или нет – лотерея чистой воды со значительным уклоном в сторону летального исхода. Хорошо, что местные не особо восприимчивы к здешней заразе. Ылш рассказывал, что сам видел, как многие получают довольно серьёзные бытовые травмы (наступил на острый сучок, поранился острым камнем и прочее), но через довольно короткое время возвращаются в строй, как ни в чём не бывало. Может, вирусов здесь таких зловредных, как у нас в двадцать первом веке, ещё не образовалось? Кстати, а это вполне вероятно. Наверное, зря я так переживаю. Как-то ведь жили люди раньше. И совсем не страдали от отсутствия медицинского обслуживания. Скорее всего, иммунитет гораздо лучше был, да и вирусов зловредных не было. Иначе никак не объяснить. В общем, поглядим, как оно дальше будет. Пока, слава богу, проблем со здоровьем ни у кого нет. Самое странное – у меня тоже. Очень уж я переживала за устойчивость моего любимого организма к здешней заразе. Пока, вроде как, всё в пределах нормы. Но сырую воду из реки, всё же, стараюсь не пить. Мало ли!
Наконец, настал день, когда катамаран причалил к берегу и встал на длительную стоянку. В этом месте путь нам преградили пороги и было организовано некое подобие торжка по местным понятиям. А что – место удобное. В этом времени реки являются очень важными транспортными артериями. Да и вообще, люди издревле стремились селиться по берегам рек, ведь без воды и жизнь невозможна. Тут тебе и транспорт, и источник продовольствия, и вода для ирригации, и энергия, и даже производство (если вспомнить мельницы с водяным колесом).
Так вот, на этом торжке, по словам Ылша, можно было обменять привезённое шумерами зерно на медную руду или даже на готовую медь. И не только. Но поставщик пока, к сожалению, не прибыл. Пришлось ждать.
На берегу располагалось селение местных землепашцев: небольшая кучка одноэтажных домиков. С первого взгляда и не поймёшь, из чего сделанных: то ли деревянные стены, то ли глиняные. Стены были облеплены глиной, из-за чего невозможно разглядеть основу. Крыша – из тростника. В общем, племя строителей, как таковых, в самом начале своего развития.
Кроме мазанок тут оказалось много шатров: постоянно кочующие по пастбищам скотоводы часто перемещались со своими отарами в разных направлениях. Ага, “подстригли” одно пастбище – пошли на другое. Поработали газонокосилкой на другом – пошли на третье. Круговорот овец в природе, ети его.
Наш катамаран был здесь диковинкой, потому вызвал неподдельный интерес у всех без исключения. Народ повалил буквально толпами: каждому хотелось своими глазами увидеть неведомое чудо. А то и потрогать его руками. Не обошлось и без эксцессов: народ-то ни разу не культурный. Прям детский сад какой-то: то одного, то другого пришлось осаживать. Многие реально ничего, кроме силы, не понимали: пришлось ребятам взяться за шесты и вломить слегка зарвавшимся аборигенам. Стало чуть поспокойнее, но для некоторых особо буйных процедуру пришлось повторить.
Попробовав "на зуб” слаженную парочку Ылш-Хап с редким подкреплением в виде тамкара Шаята, местные перестали нас задевать. Хотя свары между своими вспыхивали довольно часто, иногда перерастая в довольно крупные драки, но общая атмосфера торжка, всё же, оставалась довольно нейтральной. Основную массу смуты вносили кочевники: этим ребятам по роду деятельности никогда не сиделось на месте, оттого и характер у них был довольно мерзкий и агрессивный.
Я в сварах старалась участия не принимать, так как мальчики прекрасно справлялись и без меня. На то были и свои резоны: не хотелось сильно светиться. В первый день мне это даже почти удалось. Но когда вокруг очень много любопытных глаз, а ты сама являешься диковинкой не меньшей, чем катамаран – результат не заставит себя ждать.